– А зачем ты носишь очки?
– Что? – Теперь на лице Вейлора отражалось полнейшее недоумение.
– Ты можешь снять их? – попросила я. – Тут же твой дом, ты знаешь расположение стен и предметов наизусть, а значит, не ударишься, и ничего точно не попадёт в глаза.
– Да… я обычно снимаю их. – Из уверенного бизнесмена и хозяина элитной жилплощади Вейлор внезапно в одну секунду вдруг превратился в смущённого мальчишку. – Я… хм-м-м… не хотел мешать тебе своим видом. Дело в том, что у меня не получается всё время держать глаза закрытыми, а застывший взгляд пугает окружающих.
– Я не испугаюсь. Мне будет приятно, если ты их снимешь.
Несколько секунд супруг как будто раздумывал, стоит ли снимать защитные стёкла, а затем неожиданно пожал плечами.
– Ладно.
Длинные тонкие пальцы скользнули на узкую переносицу, еле заметно надавили на дужку, и – на свет появились глаза-турмалины – яркие и невозможно зелёные, каёмка тёмно-фиолетовая, словно звёздное небо, и такого же оттенка тонкие мерцающие прожилки. Всё вместе смотрится как драгоценные кристаллы из древних сказаний. Никогда не видела подобных радужек, а неподвижный взгляд до мурашек пронзает душу. Как магия какая-то…
Я заворожённо поднесла руку к лицу Вейлора и тут же отдёрнула, вспомнив о правилах приличий. Муж-жена – неважно, всё-таки трогать чужое лицо без разрешения неприлично.
– Никогда не видела подобного цвета, – тихо призналась я, чтобы хоть как-то объяснить возникшую паузу. – Я думала, что у всех цваргов глаза карие.
Вейлор скривился:
– Далеко не всегда. Чёрные и тёмно-коричневые радужки, конечно же, считают признаком самых древних и аристократических кровей, но на самом деле это случайное переплетение рецессивных аллелей, которое может выстрелить и через несколько поколений.
– О… – пробормотала я. – А ты родился слепым или потерял зрение при жизни?
– При жизни, но много лет назад. Это был несчастный случай, но я ни о чём не жалею.
– О! – повторно вырвалось у меня, стоило подумать, что эти прекрасные зелёные с фиолетовой каёмкой глаза когда-то видели мир.
Внезапно Вейлор резко отшатнулся.
– Я в душ. Ты можешь разбирать вещи, обустраиваться и ужинать без меня.
И с этими словами он практически мгновенно ретировался. Несколько секунд я смотрела в спину цварга, обтянутую дорогим шёлком рубашки, и пыталась понять, что же произошло.
«Я не такой беспомощный, как это кажется. Да, я слепой, но не калека», – всплыли слова в голове, сказанные ещё в космопорту. О чём я думала перед тем, как он резко отстранился?
О том, что когда-то он видел…
«Швархова праматерь! Получается, он уловил мою жалость, и я ею его оскорбила!» – внезапно дошло до меня с предельной ясностью, и вдруг захотелось резко побиться головой об стену. Молодец, Габриэлла, отлично общаешься с мужем, сразу видно понимание…
Пообещав себе лучше контролировать собственные мысли, я развернулась в выделенную спальню и решительно принялась раскладывать вещи. Хорошо, что у Вейлора завтра рабочий день, смогу съездить в Серебряный Дом и подать заявление на поиски того цварга…
И душ тоже надо принять после перелёта, здорово, что при спальне для гостей есть отдельный.
