Испуганный возглас сорвался с губ. Мои бедные волосы!
На четвереньках выбралась из укрытия и аккуратно шаг за шагом, цепляясь за поросший кустами склон, спустилась на самое дно оврага. Прямо к весело журчащему ручью.
Утренняя прохлада моментально забралась под шерстяное платье, проскользнула за ворот, заставив поежиться. Передернула плечами и начала осторожно разматывать тряпку. Смотреть, что под ней, было, откровенно говоря, страшно.
– Ох, великие демиурги, хоть бы лысой не оказаться! − мысленно возвела к небу краткую, преисполненную отчаянья просьбу, искренне надеясь, что она вполне может служить чистосердечной молитвой. Кажется, я краску основательно передержала. Рассчитывала проснуться до рассвета, а сейчас не менее десяти часов утра.
То ли светлые, то ли темные демиурги таки помогли. Волосы оказались на месте, но их стянуло на затылке и намертво склеило. Жидкая кашица красителя к утру превратилась в крепкий и твердый цемент. Выбившиеся из общей кучи, пряди повисли жалкими сосульками, облепили плечи.
Глубоко вздохнув, встала на колени и, набрав в легкие побольше воздуха, погрузила голову в воду. Зубы свело от холода, заломило затылок и переносицу. Зато в мыслях окончательно прояснилось, а чувство жжения ощутимо притупилось. Осторожно нащупала ладошкой наиболее пострадавшее место и принялась усилено скрести. Пальцы сразу окоченели и через минуту вообще отказались сгибаться, став похожими на усохшие лапки какого-то животного. Хотелось заплакать от боли и отказаться от этой невыполнимой затеи, но я понимала, что сделаю только хуже. Либо терпеть боль и промывать волосы, пока весь краситель не сойдет, либо остричь их под корень.
Раз на разом скребя кожу, я чувствовала, что кожа на руках лопалась от ледяной воды, превращаясь в сморщенную отвратительную тряпку, но продолжала тереть пока не начала болеть голова. Тут уж не выдержала, вытащила шевелюру из ручья и села на пятки, сжимая в кулаке пучок мокрых волос. Очень хотелось верить, что я сделала достаточно для того, чтоб удалить всю краску. И не смогла не отметить, что даже мокрые, потемневшие от воды пряди имеют пепельно-белый оттенок. Это порадовало, и я уже более оптимистично принялась рассматривать пострадавшую шевелюру.
А удовлетворившись осмотром, скрутила волосы в жгут, выжав остатки влаги, и завернула в пучок на макушке, чтоб не намочить платье. Но когда, довольно посвистывая детскую песенку, подняла голову, едва удержалась от крика. Радостный напев в мгновенье вылетел из головы. Звуки замерли на губах, горло, словно обхватило давящей рукой.
С той стороны ручья на меня, не мигая, смотрел огромный дикий кабан. Его маленькие глазки буравили, будто два раскаленных уголька. Влажный нос подрагивал, а желтые бивни были испачканы чем-то красно-коричневым.
Во рту мгновенно пересохло. Я плюхнулась на попу и, помогая себе ногами, начала медленно отползать.
Огромный зверь склонил голову набок и внимательно посмотрел на меня своими круглыми злобными глазенками. Я видела, как наливаются кровью темные зрачки, и в них разгорается огонь неконтролируемой ярости. Несмотря на свою напускную неповоротливость, кабаны очень быстро бегают, и свирепее их в нашем лесу не сыщешь.
– Ох! – вырвался из горла сдавленный вздох. Животное плюхнулось в прохладные воды ручья и целенаправленно поспешило в мою сторону.
Громкие всплески разливались по лесу тревожным набатом.
