Последние известия из Шираза не только взволновали его, но и лишили сна. Жена принца Мухаммеда Мирзы Хейраниса активно включилась в борьбу за власть. Потому как за старшим сыном шаха было право наследства, Хейраниса, на первый взгляд, отстаивала это законное право. Это было их семейно дело. Но… почему она так торопится? Не стоит ли за этим нечто другое? По слухам, Хейраниса содержала даже колдуна. Не слишком ли велика для одной женщины такая предусмотрительность? А, может, жена принца в этой борьбе печется лишь о себе? Может, она намерена после Тахмасиб шаха управлять государством единолично? Все может быть. Во всяком случае, на это было похоже. В таком случае, это в будущем могло быть большой опасностью для государства Сефевидов. Помнится, когда Тахмасиб решил попросить руки дочери правителя для своего сына, Шейхвенд тайком от него провел свое расследование. Потом на основе известных только ему расчетов проделал кое-какие дела. Результат оказался далеко не радужным. Но шах с ним не советовался, не проявил интереса к последствиям этого брака. А Шейхвенд и не настаивал. Действия шахов просчитать невозможно, по-видимому, у них свои расчеты и планы. Кроме того, у него были улямы, астрологи. Вмешиваться в чьи-то дела не подобало. Этого не позволяли ни возраст, ни седая борода, а, тем более, был не тот момент. Но теперь… теперь было самое время. Жить в стране Сефевидов, подпитываться силой веры кызылбашей поклоняться пир; м и при этом оставаться равнодушным к его судьбе, судьбе правителя? Нет, он не имел на это права, это было не по-мужски и не соответствовало шариату.
Утвердившись в этих мыслях и собственной правоте, Ага Дервиш понял, что ни терпеливо ждать, ни оставаться равнодушным он не сможет. Служа этому шаху, он не раз глядел смерти в глаза и теперь он не мог оставить шаха во власти какой-то чужой, не тюркской женщины. Он должен был сказать свое слово, выполнить свой долг. Окончательный же результат зависел от решения шаха Тахмасиба.
…Когда старый Шейхвенд выезжал в паланкине из гробницы Шейха Сафи, дервиши и мюриды отправились в путь за ним. Солнечные лучи только-только начали разливаться по небу, как уже открылись ворота Газвина. Ага Дервиш приподнял полог паланкина и взглянул на небо. Было тихо, на небе ни облачка. Его губы, прячущиеся под белоснежными усами и бородой, разошлись в мягкой улыбке. Такое состояние природы у дервишей считалось благоприятным знаком. За воротами города его ждали еще большее число дервишей и мюридов. Лицо Ага Дервиша еще более просветлело.
Все, слегка склонив головы, приветствовали его.
– Слава шаху!
Шейхвенд, вытянув руку из-под полога, приветствовал их. А в душе с энтузиазмом тоже произнес «Слава шаху!».
В остроконечных шапках на головах, в хламидах из грубой ткани, с хурджунами из такой же материи через плечо, поток людей отправился вслед за Ага Дервишем…
Тахмасиб шах очень любил свою сестру Перихан. После таинственной смерти сестры он назвал ее именем свою дочь. Перихан для своего времени имела великолепное образование, писала очень хорошие стихи. Дочь шаха была единственной женщиной, кто присутствовал на собраниях государственного совета, активно участвовала в обсуждениях всех вопросов, доходчиво и последовательно излагала свои мысли. Умными и логичными ответами она могла большинство членов совета посадить на место.
