Я видела чудищ, монстров подобных тому, которого убил, говорили, сам Хилберт, когда тот гнался за мной. Как бишь его — слангер? Они не пытались меня разорвать на куски, просто стояли вокруг, опустив почти до земли свои огромные мускулистые ручищи. А я смотрела на них, медленно поворачиваясь вокруг себя — и хотелось орать, но грудь забивал этот пронимающий до самых костей запах — и даже вдохнуть было невозможно. Но больше всего пугала мысль, что эти уродцы как будто ждут от меня чего-то. Приказа?
— Мейси, проснитесь! — меня деликатно, но настойчиво потрясли за плечо.
Я перевернулась на спину и, простонав, открыла глаза. Лаура улыбнулась и отпустила меня.
— Как вы себя чувствуете, мейси?
Я медленно опустила ладонь поверх сорочки на раненый бок. Под тканью не обнаружилось даже никакой перевязи, а боль, хоть и осталась ещё, была такой слабой, будто от старого ушиба.
— Сегодня гораздо лучше. Который час? — я огляделась в поисках часов на стене, но вспомнила, что здесь таких быть, наверное, не может.
Служанка, кажется, озадачилась моим вопросом.
— Уже солнце встало. Такого страшного рассвета я, признаться, никогда не видела. И красивого тоже.
Даже жаль стало, что я его не посмотрела. Рассветы мне всегда нравились больше закатов. То ли потому что я была жаворонком и под вечер мне обычно уже было не до небесных красот. То ли потому что они казались мне чистыми, не отягчёнными прожитым днём с накопившимися к вечеру проблемами, мыслями и кучей обычных мелких происшествий. Встаёшь — и какое-то время голова пуста, ещё не всплыли из памяти задачи, которые надо выполнить, вопросы, которые надо решить. И солнце — такое же незамутённое на рассвете, будто умылось где-то ночью и ещё не успело закоптиться.
— Принесите умыться, — хрипло попросила я. — И попить.
Тут же, как по волшебству, передо мной возникла кружка с водой.
— Уже всё готово. Я и завтрак принесла, — бодро отчиталась Лаура. — Замечательно, что вы чувствуете себя лучше. Потому что мениэр ван Берг старший просил передать, чтобы вы собирались поскорей. Сегодня небольшой приём для родственников и самых близких у антреманна Феддрика ван Стина. По поводу возвращения его сестры из столицы.
Судорожно прокрутив в голове все скудные знания о том месте, где пришлось оказаться, я догадалась, что антреманн, это, наверное, некто вроде нашего мэра. Или скорее губернатора. Что ж, почти что встреча на высочайшем уровне. Не уверена, что я к ней готова. Накануне мне всё же довелось получше рассмотреть все свои вещи, пока Лаура их перетряхивала — и вид их лично меня удручил неимоверно. Когда-то, наверное, эти платья смотрелись вполне прилично, но то, насколько они были поношенными, а местами и потёртыми теперь, просто вгоняло меня в уныние. А этот заносчивый Маттейс и вовсе не соизволил предупредить меня о выезде, а ведь я надеялась расспросить, есть ли в этом доме хотя бы нечто вроде библиотеки. Может, там мне удалось бы выяснить что-то о переселении душ. Или хотя бы получше познакомиться с тем миром, где оказалась. Ведь надо же с чего-то начать.
И не успела я возмутиться этой исполинских размеров свиньёй, что подложил мне будущий муж, как после короткого стука в дверь и разрешения войти в комнате появилась Дине. А за ней — другая служанка — с ворохом тканей в руках. Девушка улыбнулась мне чуть смущённо, но так светло, что всё раздражение тут же улетучилось. И показалось даже, что мы с ей уже подруги, хоть и познакомились только вчера и пообщаться даже не успели.
