Что? Что?! Ненавижу… Ненавижу ее! Сжечь бы эту проклятую книгу! Он там, у себя, написал целый роман как раз о том, как некто… Ха, некто… Он. Именно он внезапно перенёсся в книгу, к этой… И спас ее, как романтично… И остался там, и жили они долго-счастливо, тра-ля-ля, кто бы сомневался… И что-то он этим романом, наверное, затронул. Что-то где-то сдвинулось, кто-то на него взглянул. И нате вам, получите и распишитесь – сами отправляйтесь. Рады? Нет, не рады. Совсем! Там хоть все по справедливости произошло, убийцу изгнали, все счастливы. А тут? Меня не нужно спасать! У меня все хорошо, у нас все было хорошо! Зачем было лезть, кто просил?! Я никого не звала, я не рыдала в ночи, не писала отчаянных писем, я таблетки принимаю, в конце концов! Нет и не может быть никакой такой проблемы, а если бы и появилась – мой любимый не такой, он меня никогда бы не бросил. А уж чтобы убить… И вообще, сейчас совсем другие времена, и врачи есть, и… Ой, не туда меня несет совсем. Так – зачем все это, зачем, зачем? Нет ответа.
– Нет ответа. Не знаю. И ты права.
– В чем?
– Ты не звала. Я не просил. Ни тебе, ни мне это было не нужно. С чего бы? Все между нами было ясно, мы расстались спокойно. Ну… Почти.
– И там, у тебя… Ну, у нас. Вас… Мы счастливы. Да?
– Да. Во всяком случае, надеюсь на это. Ты достаточно мне рассказала, чтобы я мог так думать. Поверь.
– И мы общаемся, мы там друзья?
– Иногда общаемся. Надеюсь, мы друзья. Если хочешь спросить, вспоминаем ли мы прошлое, нас в нем…
– Хочу. Спрашиваю.
– Нет. Нет у нас этих 'а помнишь, как… ' Не нужно. Зачем? Это и есть не приступ, а…
– Расчет и оценка?
– Да. Только потому мы и можем общаться, быть друзьями. Понимаешь?
– Теперь понимаю. Теперь…
Вот так. Мы думали, что все навсегда, а оказалось – нет. Если жить только этим самым 'приступом' . Ничто не может длиться вечно и оставаться неизменным. Жизнь меняется и нам нужно меняться вместе с ней. Иначе… Иначе будет так, как с нами – мы отбросим друг друга… Как наскучившую игрушку. В школе была ещё не любовь, поняла вдруг. Прелюдия к ней, большой, настоящей, долгой, может, на всю жизнь. Хорошая, радостная, счастливая прелюдия, мало кому достающаяся. А мы… Не оценили, не сберегли. Как он сказал? Выпили. То, чего должно было хватить на всю жизнь, умей мы 'оценивать и рассчитывать' – мы бездумно выпили до дна. И отбросили опустевший сосуд. Но… Все эти мысли, конечно, хороши и поучительны. Здесь и сейчас – что нам со всем этим делать? Что? Что мне с ним делать, а ему со мной? Он устало вздохнул, потёр ладонями лицо, пожал плечами.
– Я не знаю, что делать, правда.
– Ты же написал о таком роман целый, думал, размышлял…
– Я должен в этом разбираться, по-твоему?
– Ну, да… А роман большой?
– Больше тысячи страниц.
– Ого… Ничего себе, даже больше, чем этот. Так… Что?
– Все пишут, как переносятся. И что-то не попадалось мне о том, как перенесшийся захотел вернуться обратно и сделал это.
– Почему?
– Ну, – тут он замялся и ответил, явно тщательно подбирая слова, – в тех книгах, что читал, они рады переносу и совсем не хотят вернуться. Остаются.
– Зачем?
– Нуу… Занимаются они тут, ээ, не только тут, в общем… Разным. – он поморщился, вспомнил прочитанное? Не хочет об этом говорить?
– Слушай, – он снова твердо посмотрел мне в глаза этим своим взглядом, – ты можешь уйти.
– Что? – от неожиданности я пролепетала это еле слышно, – уйти?
