Рэй подпалил шарик, метнув в него сноп синих искр. Шарик зашипел, сморщился и рассыпался пеплом. И в ту же секунду моя Юшка вернулась. Она бросила, наконец, свою изрядно потрёпанную жертву и кинулась ко мне. Она была вся в крови, но я обняла свою виверру и заплакала.
– Юшенька моя!..
Я гладила виверру по спине, ласково трепала за уши, не обращая внимания на льющиеся по щекам слёзы.
– Вы мне за это заплатите! – послышался хриплый голос Юшкиной жертвы, – Я… Я на вас полицию натравлю!.. Я…
Я оглянулась. У недоеденной жертвы виверры в руках был пистолет, направленный на Рэя.
– Рэй! – крикнула я в ужасе.
Но Юшка оказалась быстрее. Виверра молнией метнулась к своему обидчику и вцепилась ему в руку.
Раздался выстрел.
К счастью, никого из нас не задело.
Я отозвала Юшку.
– Что будем с этим делать? – я кивнула в сторону живодёра.
– Что он там планировал с Юшкой сделать? Выдрать когти и зубы? – глаза Рэя полыхнули холодным огнём.
Живодёр побледнел, как полотно, и затрясся от страха.
– Моя идея не такая кровожадная, дорогой, – ответила я мужу и отправила ему мысленное сообщение.
– Хорошая идея, дорогая, – улыбнулся Рэй, – Я сейчас найду донора. Мужик, никуда не уходи. Я скоро вернусь.
– Отпустите меня, – пытался договориться со мной мучитель моей виверры, – У меня есть деньги. Я заплачу…
– Конечно, заплатишь, – Рэй вернулся, бережно держа в руках истощённую обезьянку, – Никто и не сомневался.
Обезьянка смотрела на нас безучастно. Большие карие глаза её были полузакрыты, худые руки висели, словно плети.
– Рэй, а она не помрёт? Выглядит она что-то совсем плохо.
– Я её подлечу, – сказал Рэй, и тёмно-бирюзовые искорки скатились с его ладони.
Обезьяна моргнула, дёрнулась, словно её током стукнуло. Рэй что-то сказал ей, и она успокоилась.
– Я сама, – сказала я Рэю.
– Будь осторожна, – кивнул Рэй.
Нырнув в память обезьяны, я поёжилась. Тяжёлая жизнь была у бедолаги. Я настроила защиту – ещё не хватало, чтобы меня зацепило. Вытащив нужный поток воспоминаний и эмоций, я перенаправила его в сознание живодёра.
Он закричал. Его тело скрючилось, задрожало, бессвязный поток слов заполонил пространство вокруг. Я отключила воспоминания обезьяны. Не хватало ещё какого-нибудь инфаркта. Ещё, чего доброго, спасать придётся этого мучителя животных.
Глаза его постепенно прояснились, он перестал болтать всякую ерунду.
– Что вы со мной сделали?.. – хриплым голосом спросил он.
– Да ничего особенного, – улыбнулся Рэй, – Дали тебе чуть-чуть почувствовать на своей шкуре то, что испытывают животные в твоём прекрасном заведении. Понравилось?
Мужик отчаянно замотал головой.
– Ещё хочешь? Дорогая, а ты ему поток эмоций на полную мощность включила?
– Нет, конечно. Всего несколько секунд процентов на 30, не больше, – спокойно ответила я, – Побоялась, честно говоря, что его какой-нибудь инфаркт или инсульт разобьёт.
– Так вот, мужик, – Рэй повернулся к живодёру, – С этого момента ты всегда будешь чувствовать, когда животным больно. Всегда. Пнёт кто-нибудь при тебе собаку – ты почувствуешь это на себе. Будет какое-нибудь дитя неразумное у обезьяны глаза выковыривать – и это почувствуешь на себе. Накачаешь животных химией, чтобы они никого не покусали – всё действие этой химии разделишь с животными. Захочешь удалить зубы и когти у кого-нибудь… Ну, ты понял.
Живодёр судорожно кивнул.
– Я так понимаю, что ты – хозяин этого заведения? Всё, что творится с животными здесь, ты будешь чувствовать, где бы ты не находился. Даже бегство на другую планету тебя не спасёт. И никто тебе не поможет.
