карминного цвета.
— Дрянь!
— Леля! — всплескивает руками мама.
— Нюта, иди к себе в комнату, — холодно говорит папа. — И подумай там о своем поведении. Простите, Ярослав. Милая, позови кого-нибудь, чтобы это все убрали.
Я молча ухожу из гостиной, ни с кем не прощаясь. И хотя мне ужасно хочется обернуться и посмотреть на Ярослава, я сдерживаюсь и не делаю этого.
На следующий день мне приходится выдержать неприятный разговор с папой, который не кричит и не ругается, а просто говорит мне по-деловому:
— Хочешь, чтобы я и дальше оплачивал твои занятия?
Черт. Удар в самое больное.
Частные занятия с Георгием Исаевичем — это сейчас смысл моей жизни. Прямой путь к мечте, до которой осталось совсем немного. В мае меня ждет собеседование с комиссией из Лондонского университета искусств, и у меня к тому времени должно быть самое лучшее портфолио, плюс одну работу я должна буду нарисовать прямо при них. А из образования у меня только законченная несколько лет назад художественная школа и все.
Георгий Исаевич — лучший. Он заведующий кафедрой живописи и композиции, у него старая квартира в центре Москвы, невероятный талант, огромный опыт, а еще очень неприятная манера критиковать учеников и хамский тон. Но польза от его уроков огромная, так что…
Так что я веду себя как шелковая. Заверяю папу, что такое больше не повторится, иду и прошу прощения сначала у мамы, потом у сестры, а потом — самое сложное! — у Ярослава.
Он снова в нашем доме, заехал забрать сестру в ресторан, и на этот раз выглядит совсем иначе: в песочных брюках и ослепительном белом свитере, который невероятно смотрится с его темными волосами.
Он сидит в гостиной и ждет, пока Леля спустится. И лучшего момента, чтобы извиниться, мне не найти. Не при сестре же это делать?
Я неуверенно делаю шаг в комнату и останавливаюсь на пороге. Чертов Ярослав Горчаков тянет к себе как магнит. Когда он поблизости, получается смотреть только на него.
«Я просто художник», — пытаюсь оправдаться я, когда опять не могу оторвать взгляда от его острых скул и надменно поджатых губ. — «Художник, которому нравится смотреть на красивое».
При виде меня Ярослав еле заметно улыбается, буквально одним уголком губ.
— Раскопала еще какую-нибудь сплетню? — дружелюбно интересуется он.
Я опускаю глаза.
— Прошу прощения, — с ненавистью выдыхаю я. — За вчерашнее.
Он смеется. А потом вдруг встает из кресла, делает шаг ко мне и подцепляет мой подбородок, заставляя посмотреть на него.
— Не знаю, чего ты добиваешься, — ласково говорит Ярослав, и в его ледяных глазах я вижу неприкрытую угрозу, — но советую больше так не делать. Со мной лучше дружить, я ведь скоро стану частью твоей семьи, да, Нюта?
Я вырываюсь из его рук, но фантомное касание твердых горячих пальцев все еще ощущается на моей коже. Так же, как и запах его парфюма, который чувствуется только на таком близком расстоянии. Он горьковатый и ледяной, словно вода в горных ручьях.
— И не зли Лелю, — добавляет Ярослав с усмешкой. — Мне больше нравится, когда она веселая и ласковая.
— Ярик! — кричит откуда-то со второго этажа сестра. — Я уже иду!
Меня моментально сдувает оттуда, я вовсе не хочу видеть ее торжествующий взгляд. Мне достаточно и того унижения, которое я пережила утром, когда просила у нее прощения.
Я искренне считаю, что закрыла для себя эту страницу, но почему-то поздно ночью, услышав шум мотора, я тайком выглядываю в окно и смотрю, как Ярослав целует Лелю около дверей нашего дома.
