– Ты что тут устроила?! – я от возмущения даже голос повысила.
Ристелла мигом высунулась из гардеробной, сжимая пару расшитых туфель.
– Ты откуда взялась?! – выдала она в ответ с не меньшим возмущением. Будто меня и вправду тут уже быть не должно было! И еще громче заорала, подняв голову к потолку: – Матушка! Вы же сказали, что она уехала в монастырь! – но даже если наша мама это и услышала, в ответ ничего орать не стала.
Я мысленно посчитала до десяти. До десяти попыток задушить собственную сестру. И только после этого ответила:
– Если ты вдруг решила, что я уехала насовсем, то рано обрадовалась, – но на этом вся моя вежливость закончилась. Нервы и так были на пределе! – Так что на выход из мой комнаты! И не смей трогать мои вещи!
Ристелла громогласно фыркнула. Мигом встала в позу, подбоченилась.
– Тебе теперь все равно все это не надо! С такой физиономией тебя никакие наряды не спасут! И вообще, какая ты несусветная эгоистка! Ты должна была там в монастыре и остаться с нашей страшной теткой! Правильно папенька за завтраком сказал, что если ты такая же стала, как мамина сестра тогда, то тебя в люди выпускать – только семью позорить!
Ох, как же я люблю моих родных, кто бы знал…
– Пошла вон, – с поразительным для самой себя спокойствием я указала на дверь. Не дождется Ристелла, при ней я точно не покажу истинных эмоций.
Она снова громогласно фыркнула. Швырнула туфли, которые до этого держала, на мою кровать. И с демонстративной неспешностью таки выдвинулась в коридор. Ее служанка куда менее пафосно отдала мою одежду хмурой Марисе и с очень тихим «Простите, пожалуйста» выскользнула следом за моей пыхтящей сестрицей.
А ведь это еще только первый день в моем новом обличии! Что же дальше будет… Особенно учитывая, что бал дебютанток уже завтра. Сильно сомневаюсь, что я успею до этого момента явить столь нужное мне чудо.
Так что, боюсь, мне в любом случае придется идти на завтрашний бал в таком вот неприглядном новом обличии. Только тут даже нет смысла опасаться провала. Такую, как теперь, меня попросту никто там и не заметит.
Ну ничего-ничего. Сначала расспросить ведьму, а дальше уже строить планы.
До самого вечера я из комнаты не выходила. Исключительно, чтобы не видеть никого из своего семейства. Но и ко мне никто не наведывался, хотя мама могла бы чисто из вежливости зайти и спросить, как прошла поездка к тете или в каком вообще я сейчас состоянии. Нет, я давно привыкла к своеобразным отношениям в нашей семье, но сейчас это воспринималось особенно неприятно.
Зато Мариса, традиционно верная и надежная, проявляла чудеса такта и сочувствия. Львиную долю времени заняло наведение порядка в моем гардеробе, но зато выяснилось, что до заготовленного на завтрашний бал платья моя милая сестрица добраться не успела. Но если еще вчера один вид этого платья вызывал у меня щемящий восторг и радостное предвкушение самого судьбоносного бала на свете, то сейчас даже смотреть на него не хотелось. Все же у меня изменились не только лицо и волосы, фигура тоже. И, скорее всего, роскошное платье теперь на вешалке точно будет смотреться красивее, чем на мне…
Но я старалась не погружаться в пучину уныния. И до вечера успела продумать все варианты. Включая и тот, что ведьма пошлет меня далеко и надолго. Как и вероятность того, что вызвать ее и вовсе не получится.
Все же весь мой опыт общения с усопшими ограничивался одним единственным разом. Это было вскоре после того, что Аля влюбилась в Роланда. И сам собой возник закономерный вопрос о возможных перспективах.
