В предвкушении я подтолкнула дверь и сразу пошарила глазами по помещению в поисках профессора. Но тишину лаборатории ничего не нарушало, только мое шумное от волнения и быстрой ходьбы дыхание. Если профессор, как и я, любит ночью проверить очередную теорию, то работает в другом месте.
Тихонько прикрыла за собой дверь и отправилась за необходимыми ингредиентами.
Сначала я решила исследовать реакцию коричневой жидкости на взаимодействие с дезинфицирующими средствами. До того, как обработала раны, этого в них не видела.
Маленькой палочкой взяла часть исследуемого материала, положила его на стеклышко, затем добавила немного мази, которой днем обрабатывала раны, и решила посмотреть, что произойдет. Но коричневая жидкость никак не реагировала. А затем я еще и свой дар применила. Быстро положила стекло под окулярус и стала наблюдать за тем, что происходит. При взаимодействии с мазью и моим даром жидкость начала разделяться на две фракции: полупрозрачную и еще более темную.
Пришлось признать, что в случае с ранами парня моей силой для заживления лучше не пользоваться. Но требовалось выяснить, что это такое и как это убрать.
Пришлось залезть в шкафы с припасами. Там я долго искала нужную баночку, наконец нашла. Прозрачная желтоватая эссенция реагировала на любые биологические жидкости или материалы. По ее цвету можно было понять, с чем конкретно я имею дело.
Уже судорожно думала, где взять справочник по цветам, которые дает реакция, но он не понадобился. Реакции не было вообще никакой. Означало это одно: передо мной не что-то, произведенное телом парня, а нечто постороннее. На всякий случай снова взглянула в окулярус и не поверила глазам: жидкость изменила цвет, но только на несколько секунд, она побелела. С такой реакцией я не сталкивалась никогда в жизни. У меня появился отличный повод все-таки посетить библиотеку с пользой для пациента, а не для моего любопытства.
Постаралась замести следы ночного бдения и отправилась в кровать. Но не смогла пройти мимо комнаты пациента. Он мирно спал. Честно говоря, уже и не знала чего ожидать, когда завтра с утра промою раны. Останется ли там эта коричневая жидкость?
— Все будет хорошо, таких я еще не лечила, но нет безнадежных пациентов, есть лекари, которые работают только в рамках своей силы! — проговорила я шепотом нашу студенческую поговорку.
Верящие в чудо молодые лекари, мы толком и не сталкивались с настоящими проблемами. И вот она передо мной. И я впервые заволновалась, проговаривая наш девиз.
Раннее утро застало меня у постели больного. Чтобы освободить часть дня для поездки в город, мне необходимо было закончить обрабатывать раны до завтрака.
Как только я появилась, молодой человек сразу проснулся. Он снова хмуро взглянул на меня, будто я не лечила его, а мучила.
— Доброе утро, Кристоф! — бодро поздоровалась я, несмотря на неприветливое выражение лица.
— Еще ночь, — отозвался он.
Я заметила, что голос звучит уже бодрее. Он не хрипел, как вчера, а это отличные результаты для того, кто два дня назад и пальцем не мог пошевелить.
— Вы не правы, через пару минут начнет вставать солнце, новый день! А мы с вами успеем выполнить все процедуры! — я старалась общаться с ним бодро и позитивно, потому что верила, что психологический настрой для больного не менее важная составляющая для выздоровления, чем само лечение.
— Хватит так со мной разговаривать, будто я ребенок малолетний! — неожиданно громко воскликнул он.
