Он ждал моего ответа. И с моих губ уже готово было сорваться слово. Выдох, легкий шум моего согласия. Но зазвонил телефон. Он взял трубку, и его брови взлетели вверх.
– Это вас, – произнес он с неудовольствием и протянул трубку.
Звонил мой муж. Голос его был напряжен и настойчив.
– Мне сказали в редакции, что ты здесь… – начал он. Я молчала. – Так я хотел тебе сказать, – продолжал муж, – чтобы ты не сдавала статью.
– Почему? – удивилась я.
– Там есть две грамматические ошибки, – пояснил он, – причем на одной строке. Я сейчас заеду за тобой, и если текст у тебя, то я покажу.
– Хорошо, – выдохнула я это самое слово согласия, но относилось оно уже не к чужому мужчине, а к моему собственному. В трубке заныли гудки. И я, представьте, обрадовалась. Тому, что он все-таки прочитал, что почувствовал что-то, что позвонил и дал понять, что я ему нужна. Конечно, я не должна была обольщаться. Я знала, что вслед за короткой вспышкой внимания снова последуют прежние будни, но человека, дозвонившегося мне сюда и сейчас, я уже не могла обмануть. Я смотрела на моего Героя. Он был близко, напротив. Он взял меня за руку. Мое сердце ему уже не принадлежало. Но рука была теплая, сильная. Она поднималась от моей кисти к запястью и ползла выше и выше. Его пальцы гладили мою кожу, и казалось, что он вбирает меня в себя, будто спрут. Я стала задыхаться от его обволакивающего мягкого запаха и объятий. Я будто физически ощутила, как моя энергия переходит к нему, я собой почти не владела.
«Ну уж нет, пусть будет лучше завод», – подумала я и толкнула ногой стол так, чтобы уронить ручку. Извинения позволили мне отсесть подальше. Я наблюдала. Его глаза погасли. Будто выключили прожектор, заманивающий меня внутрь, в опасную, таинственную пещеру. Я увидела, что кожа у него в красноватых пятнах, а на носу бугорок, что-то вроде прыща. Смешно, но сегодня на нем мокасин уже не было. Я убедилась, когда поднимала ручку, на нем были новые черные ботинки.
Я поняла: все то, что за бортом моего собственного круга, – суета сует. Спасать себя надо самой. Гнезда не вьют поздним августом. Потому что уйдет время Девы. В глупом романе не спрятаться от одиночества. И я не буду тратить время на моего Героя. На человека-спрута, уже имеющего гнездо, но вбирающего в свой круг Дев, как мой муж вбирает в себя свой завод.
Я займусь собой. Своей внешностью и карьерой. Куплю новые туфли и прочитаю массу нечитаных книг. Пойду на массаж и в бассейн. В общем, сделаюсь человеком. Опять, как до той поры, когда некогда стройный и добрый мужчина подошел ко мне на песчаном балтийском пляже и сказал, что никогда еще не встречал такой замечательной девушки. И стоит ли реконструкция его завода стольких хлопот. А пока… Пока я подошла к своему Герою, вопросительно смотрящему на меня и размышляющему, соглашусь я или не соглашусь. Подошла очень близко, сняла с его поднявшегося ко мне лица очки и крепко поцеловала. Не боясь больше упасть в любовь.
Он здорово удивился.
– Не думайте обо мне плохо, я сделаю хорошую статью! Вам понравится! – сказала я после поцелуя, собрала свои шмотки и спокойно ушла. Я была уверена – за порогом меня ждали. Перед дверью я оглянулась. Он смотрел на меня так, будто изо всех сил хотел вспомнить, где же он все-таки меня видел.
Август 2000 года
В этот день девчонки из отдела социально-бытовых проблем привели в газету психолога-француза. Психолог был с именем, старенький, лысенький, худощавый. Говорил он так, что переводчица еле успевала переводить: захлебывался словами, глаза его блестели, маленькие сухие ручки в старческих пятнах с тщательно подпиленными ноготками летали в воздухе. Тем не менее его энтузиазм собрал массу слушателей. Подтянулась к группе заинтересованных полная дама из отдела культуры, прибежала в мотоциклетном шлеме девочка, которой только-только поручили писать о спорте. Даже ужасно худая и злющая незамужняя грымза, отвечающая за кулинарные рецепты и советы домохозяйкам, и та вышла из-за своего стола и подошла послушать. Действительно, слушать было о чем. Секс во Франции перестал быть первостатейной темой. Психолог говорил о любви.
