– А-а, – разочарованно протянула Ниночка и уже с укоризной посмотрела на двух верзил. А она-то думала…
Кирюшка обиженно хрюкнул и недовольно покачал пушистой головой. Да уж, не знали, как же! Вот наивные! Впрочем, чего с этих ведов взять…
– Нам выходить, – Женька потащила подругу к двери. Наступая на ноги, толкаясь, а иногда продираясь ужом, они все-таки добрались до двери.
Автобус остановился, потом что-то брякнуло и запахло паленым. Двери со скрежетом открылись.
– Автобус сломался, дальше не пойдет. Прошу покинуть салон, – объявил шофер.
Толпа, недовольно гудя, повалила из транспорта.
– Хорошо, что мы уже приехали, – резонно заметила Женька, оглядываясь по сторонам. Центральная набережная тянулась на пару километров, вот бы еще знать: где в точности этому Геночке вздумается нырять в воду? Да уж, попробуй предсказать такое… – Интересно, куда идти?
– Не знаю, – Ниночка была в полной растерянности. Это создание даже в спокойной, располагающей к размышлению, обстановке, и то не могла сконцентрировать больше двух мыслей. А уж в момент стресса от нее тем более нельзя требовать чего-то благоразумного. Но вечерняя прогулка по свежему воздуху явно пошла ей на пользу. Её философская осоловелость после стакана водки сменилось живым участием в происходящем. – Может, разделимся: ты пойдешь направо, я – налево? – неуверенно предложила она. – Или наоборот?
– Как же мы разделимся, когда я твоего Геночку в глаза не видела, – нетерпеливо возразила Женька.
Она и сама удивлялась, как это смогла допустить такое упущение. И не то, чтобы Ниночка прятала своего кавалера от подруг, совсем даже наоборот – бегала и всем хвасталась завидным женихом, просто Женьке всё некогда было с ним познакомиться. Всё дела, дела… и вот теперь ищи его…
– Ты хоть фотографию-то с собой взяла? – запоздало спохватилась Женька.
– А зачем? – резонно удивилась Ниночка. – Я его в лицо не узнаю, что ли?
– Да, но я-то не знаю. Хоть бы мне показала, похвасталась, так сказать. А то ищи теперь кота в мешке.
– Ой, мне как-то не до этого было, – Ниночка кокетливо поправила локон, стрельнув многозначительным взглядом в сторону молодого человека, внезапно оказавшегося в поле ее зрения.
– Ну, тогда описывай его давай.
– Чего? – Ниночка вся напряглась. – В каком смысле?
– В смысле словесного портрета, – Женька помавала пальчиками: – ну, там, приметы всякие, знаешь, как преступников в милиции описывают?
– Мой Геночка не какой-нибудь там преступник! – праведно возмутилась Ниночка, и задумалась: – Он такой высокий, в сером костюме, такого мышиного цвета, галстук темно-бардовый, рубашка голубоватая… ну, там, волосы такие, – она изобразило весьма неопределенное движение рукой, – лицо, глаза… – Ниночка запнулась и замолчала, не зная, что еще сказать.
Дать толковое описание – это было выше ее способностей. Впрочем, если быть справедливым, Женька могла по пальцам перечесть своих приятелей, которые вообще по данной теме могли связать пару слов. Правда, имелся у нее знакомый художник, который мог одним эпитетом так охарактеризовать человека, что встретив его на улице, ты безошибочно его узнавал…
– Да, в костюме, – немного подумав, подтвердила Ниночка. – Но он мог переодеться!
Вот еще радости!
– Во что?
– В джинсовый костюм. Или ветровку надеть, – задумчиво дополнила портрет Ниночка.
– Ты знаешь, сколько здесь на набережной молодых людей, высоких и в джинсовых куртках? – сердито поинтересовалась Женька. – У него какая-нибудь особенная примета есть?
