Он совсем уже было собрался продолжать поиски своей мухи, как, запыхавшись, прибежал старик.
– Постойте, вы правда не из префектуры?
– Из префектуры?.. Да нет, вы обознались.
«Ну хватит», – решил он и протянул навязчивому старику визитную карточку. Шевеля губами, тот долго читал ее.
– А-а, вы учитель…
– Видите, я совсем не связан с префектурой.
– Угу, значит, вы учитель…
Наконец-то он, кажется, уразумел; сощурившись и держа карточку в вытянутой руке, старик вернулся к остальным. Визитная карточка как будто и их успокоила. Они поднялись и ушли.
Однако старик снова возвратился.
– Ну а теперь что вы собираетесь делать?
– Да вот искать насекомых буду.
– Но ведь вы опоздали на последний автобус.
– А здесь я нигде не мог бы переночевать?
– Переночевать? В этой деревне? – В лице старика что-то дрогнуло.
– Ну, если здесь нельзя, пойду в соседнюю.
– Пойдете?..
– А я, в общем, никуда особенно не тороплюсь…
– Нет-нет, ну зачем же вам затрудняться… – Старик стал вдруг услужливым и продолжал словоохотливо: – Сами видите, деревня бедная, ни одного приличного дома нет, но, если вы не против, я помогу, замолвлю за вас словечко.
Не похоже, что он замышляет дурное. Они, наверно, чего-то опасаются, – может быть, ждут чиновника из префектуры, который должен приехать с проверкой. Теперь страхи их рассеялись, и они снова простые приветливые рыбаки.
– Буду чрезвычайно признателен… Отблагодарю вас, конечно. Я вообще очень люблю останавливаться в таких вот крестьянских домах.
Солнце село, ветер немного утих. Мужчина бродил по дюне до тех пор, пока были различимы узоры, прочерченные на песке ветром.
Улов, в общем, небогатый.
Сверчок и белоусая уховертка отряда прямокрылых.
Солдатики и еще одно насекомое, – он точно не помнил названия, но тоже разновидность солдатиков.
Из жесткокрылых, которых искал, – только долгоносики и длинноногие письмоносцы.
И не попалось ни одного экземпляра из семейства мух, которые, собственно, и были целью поездки. Может быть, завтрашние трофеи принесут радость…
От усталости перед глазами у него плавали какие-то тусклые блики света. Вдруг он непроизвольно остановился и стал всматриваться в поверхность темной дюны. Тут уж ничего не поделаешь: все, что двигалось, казалось ему шпанской мушкой.
Старик, как и обещал, ждал его около правления артели.
– Прошу прощения…
– Да ну что вы. Только бы вам понравилось…
В правлении, по-видимому, о чем-то совещались. Четверо или пятеро мужчин сидели кружком, слышался смех. Над крыльцом висело большое полотнище с надписью: «Будь верен духу любви к родине». Старик буркнул что-то – смех сразу прекратился. Как бы нехотя он пошел вперед, мужчина – за ним. Покрытая ракушками дорога ярко белела в сгущающихся сумерках.
Наконец подошли к одной из ям, расположенных у самого гребня дюны. Здесь деревня кончалась.
Они свернули вправо, на узкую тропинку, ведущую от гребня вниз, через некоторое время старик нырнул в темноту, хлопнул в ладоши и громко крикнул:
– Эй, бабка, где ты?
Внизу, прямо под ногами, в кромешной тьме появился фонарь и послышалось:
– Здесь, здесь… Лестница возле мешков.
Действительно, эту кручу без лестницы не одолеешь. Три дома, как тот внизу, можно, пожалуй, поставить один на другой; даже с лестницей нелегко туда добраться. Склон почти отвесный, а ведь днем, он это ясно помнит, казался совсем пологим. Лестница ненадежна, связана из разных веревок, и, если потеряешь равновесие, она запутается где-нибудь посредине. Все равно что жить в естественной крепости.
