Африка поражала своей естественностью, самобытностью и беспощадностью. Парнокопытные, мирно соседствующие с хищниками днем, ночью ими же сжирались, оставляя после себя повсеместно грустные памятники в виде рогов. А мы становились свидетелями их безвременной кончины. В последнюю ночь пребывания в заповеднике под одной из палаток неподалеку от нашей обнаружились следы печальной ночной трапезы. Все, что осталось от пытающегося удрать буйвола: его кровь, остатки внутренностей и недоеденную ногу. Туристы, жившие в той самой палатке и за ночь поседевшие, утверждают, что он мучился долго.
Обратная дорога на побережье была наполнена обменом впечатлениями, поистине одними из самых ярких в жизни, и моим нетерпением закончить историю любви, которая несомненно потрясет мир.
В последний вечер перед отъездом мы смаковали все тот же джин и все тот же (но всегда разный) закат. Меня переполняли восторг и трепет, предвкушение чего-то нового, важного в моей жизни. Все стало возможным благодаря Кенийской принцессе, повстречавшейся мне на пути.
– Какая же она красивая, – наконец я решилась поведать о захлестнувшем меня восхищении и творческих планах своему мужчине.
– Африка? Да! Потрясающая! – он ответил с не меньшим восторгом.
– И Африка тоже. И вот та чернокожая красотка. Ее пожилой спутник такой галантный! Прекрасная пара. Я за ними пристально наблюдаю всю нашу поездку.
– Какой именно джентльмен? Сегодняшний? Она же каждое утро с новым. Проститутка местная.
Я поперхнулась ледяным Бомбеем.
Ну, что ж. Все мы, женщины, не без греха. И писательницы. И принцессы.
Да, это именно я, – наглая, подлая тварь. Твою реакцию пропускаем. Письмо я все равно напишу, даже понимая, что дальше первой строчки можешь и не пойти. Мне для себя самой важно высказаться. А сделаешь ты выводы или нет – как хочешь. Мне легче будет. Совестьвсе-таки имеется какая-никакая. Да и карму почищу. Вдруг сама кому женой стану.
Да, мы спим. Давно. Часто. «Спим» – просто слово корректное под руку попалось. Сном, разумеется, это сложно назвать. Просто спать нам некогда. Это он и дома может с тобой. Мы трахаемся, совокупляемся, сношаемся, спариваемся, долбимся, пилимся, пихаемся, дрюкаемся, пердолимся, жукаемся – короче, ведем активную половую жизнь. Активную, но недолгую. Она занимает. Это занимает примерно три процента времени наших встреч. Все остальное время мы едим и болтаем.
Надо признаться, тебе отведено даже больше времени, чем сексу. Я ощущаю твое присутствие, даже когда ерошу его голову у себя между ног. «А моя не так любит». Смотри-ка, помнит. Да, да, твой суженый любит говорить о тебе в неожиданных местах и с неожиданными подробностями. Главное – почти всегда с уважением и восхищением. О твоей красоте и многочисленных талантах. О том, как он гордится, что ты его младше на целых десять лет. О твоей прекрасно сохранившейся после родов фигуре, изумительно пропорциональных чертах лица и кулинарных способностях. Пожрать он любит. Здесь тягаться не буду. Отличить слоеное тесто от дрожжевого я не смогу даже при помощи всезнающего Google. Нет, конечно, иногда твой супруг вспоминает о тебе не только в восторженных красках. Но только в контексте «ты меня так понимаешь, а она, стерва, нет».
О чем еще мы говорим? О нашем общем советском детстве (мы с твоим мужем ровесники – не надо язвить, Ленина я не видела). О старых мультфильмах и комедиях Гайдая. Не смотрела? Зря, посмотри. Он особенно любит повторять фразы из «Ивана Васильевича». Он начинает, я кончаю. Ой, ну это тоже бывает. И не только от фильмов.
