Долго находиться у нее Аленушка тоже не могла, только если на одну ночку переночевать.
***
– Я ждала тебя, – ровным тихим голосом сказала бабка Василина и пригласила ее в дом.
– Да я давно собиралась, бабушка Вася, да мать все не пускала. Ругалась. Но сил уже нет терпеть. Решила вот по-тихому. Вы ж не скажете? – быстро говорила Аленушка, следуя за маленькой сгорбленной бабкой Василиной.
Все звали ее ведьмой и боялись на селе.
Дом ее резной у озера Черного покосился уже, но крепко стоял. Будто его поддерживали невидимые столбы.
Половицы скрипели под тяжестью шага.
Пахло травами и маслами разными.
Тепло было в доме и не страшно совсем.
Круглый стол с белой кружевной скатертью посреди широкой светлой комнаты. На столе чашка белая, а в ней вода с травами разными, лепестками синими и бутонами чайной розы.
– Садись, – показала бабка Василина на стул с круглой спинкой у стола.
– Ага. Спасибо. А что это? – не удержалась Аленушка, вдыхая чудесный аромат.
– Для тебя приготовила отвар, чтобы очистилась ты от тревоги и шума стороннего. Вот черпай и пей по глоточку.
Бабка Василина поставила перед ней голубую чашечку маленькую, чуть больше наперстка, и сама присела рядом на стул.
– Горько, – сморщила носик Аленушка.
– Горько, – согласилась бабка Василина и вздохнула, – пей, милая, пей еще.
Отвар сильно горчил. Пить его было очень неприятно и даже невозможно, потому что горечь оседала на горле и вызывала кашель.
– Не могу больше, – умоляюще произнесла Аленушка и снова закашлялась.
Бабка Василина вздохнула, встала и прошла к старому полированному шкафу с облупившимися углами. Она открыла дверцу и достала оттуда белый красивый рушник с вышитыми на нем яркими цветами, пяльцы, нитки и иголку.
Молча подошла к столу и снова села.
Цветы на рушнике пестрили разноцветьем. Они были выполнены в разных техниках, но гармонировали друг с другом. Словно хоровод волшебный вели они разными узорами. Глаз не отвести от такой красоты.
– Бабушка Вася, как красиво! Это все вы? – всплеснула руками Аленушка, восхищаясь.
Ее глаза горели. На губах играла улыбка.
– Пей, милая. Пей, – только и ответила бабка Василина.
Аленушка зачерпнула отвар и выпила залпом. Вкус был горький, но уже не столь сильно. Терпимо.
Она опустила чашечку снова и перемешала ею травки с лепесточками. Потом снова зачерпнула и выпила.
Сладкий вкус был настолько приятен и нежен, что Аленушка прищелкнула языком от удовольствия.
– Сладко, – удивленно сказала Аленушка и посмотрела на бабку Василину.
Та невозмутимо вышивала красными нитками цветок. Лишь едва заметно улыбнулась и опустила голову еще ниже.
– Бабушка Вася, я же пришла к вам с вопросом одним, – допивая сладкий густой отвар, сказала Аленушка.
– С вопросом? Всего-то, – посмотрела на нее бабка Василина.
Ее болотного цвета глаза блестели и улыбались.
– Да. Мне мама сказала, что наш Род когда-то потерял Счастье Женское. А вы знаете где его можно найти? Помогите, если знаете где. Я очень хочу найти его и подарить своей маме. Намучилась она уже со своей судьбой горькой.
– А знаешь почему горькая судьба у нее?
Аленушка замотала головой из стороны в сторону.
– Потому что поверху волшебный отвар пьет, вглубь не ныряет, не пробует перемешать все травушки, лепесточки, чтобы целебные свойства соединить и жизнь сладкой сделать.
– Не понимаю… А Счастье Женское…
– Да что ты заладила счастье женское, счастье женское. Никуда оно не терялось, а брошено было и еще сверху притоптано прабабкой вашей. Мирославой. Гордая была она и своенравная, – недовольно вскрикнула бабка Василина и отложила вышивку.
