– Цыть! Не смущайте человека!
После завтрака всё повторилось, косили вплоть до солнца в зените. Когда стало совсем уж невмоготу, объявили перерыв на обед. Пошли в тень, где сидели детишки с обедом и ждали косарей. Невдалеке журчал ручей, и молодые ребята с удовольствием пошли обмыть упревшие тела.
Ванька разделся и полез в воду. Ноги дрожали, но прохлада снимала усталость как рукой.
– Экой ты белый! – с удивлением сказал Савка. – Словно барич!
– В одёже всё время хожу, – смутившись, пояснил Ванька, потому что слова мальчишки привлекли внимание других мужиков, и они тоже стали рассматривать его.
– Шея сгорит, – сказал Фрол. – Сметаной помазать бы надо, чтоб не горела.
– Да где ж он сметану возьмёт? Опосля уж, – откликнулся Савва.
После обеда в гостеприимной берёзовой рощице и продолжительного отдыха с перекуром и разговорами, а то и со сном, косьба возобновилась с тем же усердием и старанием. Останавливаться было нельзя, пока стояло вёдро, надо было скосить всё подчистую, чтоб ни зёрнышка не пропало. С удивлением Ванька обнаружил, что усталость пропала, осталось только желание работать и работать, чтоб дело было сделано. Не только у себя, у всех крестьян он обнаружил подобный раж: песни лились звонче, косы взмахивали чаще, косцы шли быстрее, перекрикиваясь и перешучиваясь меж собой. Словно какая-то волшебная сила одолела разом всех и придала новых сил.
Наконец, уже затемно Фрол и ещё несколько мужиков, посовещавшись, решили закончить на сегодня.
– Кончай работу! – раздались крики, и косари, прихватив инструмент и котомки, заторопились по домам. Всех пришедших из имения разобрали по дворам, всех, кроме Ваньки: он в деревне никого не знал, а навязываться было не в его характере.
«Ничего, – подумал он, – погода хорошая, переночую под кустом, а там посмотрим». Не тут-то было.
– Вань, а Вань! – Савка дёрнул его за рукав. – Айда ко мне в избу спать! Мамаша у меня добрая, не заругает.
– А отец?
– Умер он три года назад, – отрок на мгновенье загрустил. – Айда! Не под кустом же ты будешь ночевать?
– Ну… – замялся Ванька. Но Савва уже схватил его за рукав и потащил за собой:
– Идём!
Изба, в которой жил Савка, стояла почти на околице деревни, обнесённая разваливавшимся тыном.
– Маманя! – громко возвестил о своём приходе отрок. – Я здеся!
Навстречу старшаку из избы выкатился горох: девочка и мальчик, которых Ванька уже видел, и ещё девочка и мальчик поменьше, лет четырёх, настолько похожие, что парень даже протёр глаза от удивления. Савка засмеялся и схватил обоих малышей на руки:
– Это Пашка и Дашка, двойняши! И не отличишь! А это Аксютка и Стёпушка, ты их уже видел.
Малыши уставились на Ваньку, вытаращив одинаковые голубые глазёнки. Аксютка, сощурившись, спросила:
– А ты к нам что ли? На постой?
– Ну, если ваша матушка дозволит, – нерешительно сказал парень.
– Дозволит! – махнул рукой Степан. – Не боись! Айда!
Он взял Ваньку за руку и повлёк в дом:
– Маманя! – заорал мальчишка. – Мотри, кого-то я привёл! Не спотыкнись об порог! – это он адресовал уже парню. Ванька, конечно же, споткнулся да ещё стукнулся макушкой о притолоку: не пригнулся как следует, и оказался в тёмной курной крестьянской избе, слабо освещаемой лучиной.
– Кого же? Да не ори, оглашенный! – из запечья выглянула невысокая и нестарая ещё женщина, больше парень ничего не смог разглядеть. Он нашёл глазами божницу, перекрестился, отвесил поясной поклон и лишь потом поздоровался:
