Негласно здесь был также клуб паркурщиков, в котором состоял Иман…
Внимание Веры привлекла тарзанка, сиротливо свисающая с желтой руки дремлющего разгрузочного крана. Девушка с удовольствием представила, как камнем несется вниз с привязанной к ногам веревкой. Адреналин прыснул в кровь и дух её захватило. Но очередной порыв ледяного ветра развеял грезы: Вера вся съежилась, замерзая. Её пробрал озноб, заставивший прибавить шаг. Ноги вязли в мокром песке, идти было тяжело, а всё тепло уносил порывистый ветер.
Девушка проделала немалый путь, но всё же пришла к дверям Благословенного отделения слишком рано: аж за час до назначенного срока. В её простеньких тапках хлюпало.
Но быть первой гостьей? Нет, слишком большая ответственность! И Вера предпочла мерзнуть. Чтобы не стоять на пронизывающем ветру, девушка придумала рассмотреть получше здание, в котором отделение Избранных занимало первый ярус. Это был единственный четырехэтажный дом на острове.
В общине его называли «Штаб», потому что тут заседали все главные управленческие структуры: собирался церковный совет, заседал мэр, решались административные вопросы, размещались все основные организации: суд, ЗАГС, поликлиника, начальники порта, совет по работе с населением.
Длинное, серое, непривычно сплюснутое на фоне высоких многоэтажек строение заняло значительную территорию набережной в северо-западной части острова. С одной его стороны, смотрящей на песчаный берег, двери открывались на большую нарядную площадь, вымощенную брусчаткой. Её использовали для торжественных мероприятий: общих собраний, церемоний, праздников. С другой, два маленьких крыла здания зажимали между собой крошечный скверик.
Как Вера ни желала растянуть осмотр скучных стен, а ледяной, пробирающий ветер подгонял ее к входным дверям. Цифры на часах, как назло, не спешили сменять одна другую. Минуты растягивались в часы и годы, словно замерзая вместе с девушкой. В какой-то момент Избранная поняла, что больше не в силах оставаться на улице. На заиндевевших ногах она с трудом поднялась по широким ступеням мраморной лестницы и, затаив дыхание, шагнула в услужливо распахнувшиеся автоматические двери.
Подуло оживляющим теплом и Вера словно поплыла. У дверей гостий встречал санитар, с пришитой сияющей улыбкой. Он окинул девушку беглым взглядом и молча, любезно-молниеносно накинул плед ей на плечи. Затем всунул Избранной в руки пластиковую чашечку с горячим, дымящимся чаем.
Вера благодарно закуталась в тонкое одеялко с носом, из которого в тепле сразу потекло, и принялась с шумом втягивать горячий напиток.
«Вот это да!» – только и подумала она, усаживаясь на стул.
В холле играла веселая и даже торжественная музыка. За ночь коридор украсили светящимися гирляндами, которые сразу бросались в глаза. Правда, их было слишком мало. В ярко освещенном помещении, этот скупой декор смотрелся нелепо и смешно, но тем не менее создавал ощущение праздника.
Во всю стену красовался новый баннер: «Помышления плотские – суть смерть, а помышления духовные – жизнь и мир2. Добро пожаловать, Благословенные!»
Вдоль по коридору выставили несколько вместительных вешалок. Назначенный к ним санитар чинно, с галантным полупоклоном забирал из рук гостий верхнюю одежду и выдавал яркий оранжевый номерок из прозрачного пластика. К удивлению девушки одна из вешалок была занята почти полностью. И новые Избранные всё подходили, чтобы спокойно подождать в тепле.
