Вход иноземцев в леса язычников запрещен и карается смертной казнью, однако многие иностранцы желают обладать перьями и шкурами экзотических джунглевых животных, а также редкими видами древесины. И предприимчивые торговцы совместно с насекомыми нашли, как обойти это досадное ограничение. Биститы везли товар на пограничные острова, куда и прибывали заморские купцы, именующие себя варийцами. Формально придраться было не к чему, язычники не нарушали священных законов леса. Впрочем, предъявлять претензии было и незачем, ведь от столь бойкой торговли в казну наилучших постоянно текли реки налоговых выплат.
При таком положении дел весьма логично, что периодически налог на бойкую торговлю биститов повышался, дабы направить их непомерное богатство на пользу Союзу – на обеспечение армии орлов, защищающей Зоократию от вардарагхов. Насекомым это очень и очень не нравилось, ведь они жили на другом краю страны и отродясь с черными ящерами не сталкивались, и их недовольство тем, что они вынуждены кого-то кормить, дабы защититься от непонятно кого, нарастало.
Более того, были основания полагать, что жуки и богомолы, чья численность за долгие годы мира непомерно выросла, готовы пойти на вооруженное противостояние, если Союз не понизит налоговые ставки в два раза. И престол всерьез опасался такого варианта развития событий. Поэтому союзники короны готовили военную операцию против потенциальных мятежников.
Но проблема была куда серьезнее, чем угроза бунта одной из земель. Государь подозревал, что к восстанию могут примкнуть коты и ящеры княжества Ясамаль. Если эти опасения сбудутся, то военные действия могут разразиться прямо в столице и затронуть почти всю страну!
Само собой, в такой ситуации государю оставалось надеяться на помощь верных ему племен и четкий план по противодействию повстанцам. Конечно, к таким вещам никогда нельзя быть готовым в полной мере, но предпринять все возможное, чтобы встретить врага во всеоружии, просто жизненно необходимо.
– Акинок! – Было уже далеко за полночь, и жрец собирался уходить, когда царь окликнул его. – Самое главное – пресечь мятеж в Тагараски, поэтому котов необходимо подавить как можно решительнее и жестче! – не терпящим возражений тоном прочеканил Тарапа, как и подобает государю, выносящему смертный приговор. – Если все случится во время переговоров, то мы будем оторваны от наших подданных и не сможем руководить операцией. Кому ты поручил командование войсками, Куаутемоку?
– Нет, мой господин… – Акинок запнулся, он не был готов к этому вопросу. Он и так переживал за сына, на которого возложил слишком большую ответственность, но никак не хотел кому-либо в этом признаваться, даже своему наилучшему. Но пристальный взгляд Тарапы говорил лишь об одном: его не устраивает столь лаконичный ответ, он ждет объяснения.
– Он слишком молод, – кашлянув для уверенности, продолжил Акинок. – И может поддаться на провокации. Если мы начнем операцию первыми, то это будет расценено как агрессия в отношении суверенного храма, что привлечет на сторону наших противников новых сторонников. Мы не можем так рисковать. Об операции знает только мой советник Менцэуаль, он и поведет воинов в бой, если понадобится. А Куаутемок… Куаутемок будет заниматься текущими вопросами храма и набираться опыта, он ему пригодится.
– Да, я тебя понимаю… – задумчиво протянул наилучший. – Я тоже не стал отдавать бразды правления войсками своим сыновьям.
