***
Коп появился спустя часа два, уже в штанах с ремнем и маске, не делавшей его неузнаваемым. Он был не один – второй, одетый по полной полицейской форме, был еще более внушительным. Он повел пальцем по губам хакмена, пользуясь правом первого касания.
Олег ухмыльнулся и…
…тут же был «арестован». Замок на его костюме расползся, освобождая тело от плена мягкой хорошо выделанной кожи. Через минуту он стоял между копами нагишом, еще через секунды – ткнутым лицом в сиденье обитого плюшем диванчика со спинкой на широко разведённых коленях. Коп сзади держал его за волосы, заставляя запрокинуть голову, пока второй впереди расстегивал ширинку, высвобождая огромный фаллос. Олег краем зрения увидел рыжее пятно сбоку и повернулся туда – Лису, поставив ее ножку на высоченном каблучке на подножку барного стула и наклонив вперед, трахал какой-то престарелый рыхлый пузан. Девушка смотрела на Олега, не отрываясь, подняла средний палец и облизала его.
Олег ухмыльнулся широко, поняв ее игру, и облизал член копа перед ним. К голой ягодице прикоснулся тёплый металл пряжки первого «знакомого». Ануса коснулась прохладная капля лубриканта, большой палец проник внутрь, размазывая ее и массируя простату. Член Олега напрягся, яйца поджались в предчувствии каждый раз ожидаемого, но страшного проникновения.
Лиса сунула палец в рот и начала его посасывать. И хакмен, не отводя взгляда от нее, разомкнул губы, принимая на язык словно отполированную гладкую головку.
Сосала лиса – сосал Олег. Лиса лизала палец, Олег – член. Девице тоже нравилось смотреть – людям вообще нравится, когда на них смотрят с живым интересом и откровенным желанием. Они оба делали это с азартной улыбкой. Олег был сильно возбужден, член вибрировал, головку ломило, яйца звенели от напряжения. Когда в его задницу протолкнулся фаллос, на секунды зажмурился перебороть страх, как когда-то давно, когда с ним такое сделали впервые.
Но страх скоро разжал тиски, и скольжение члена в заднем проходе запустило второй виток возбуждения, острого, как лезвие бритвы, не щадившего нервы, вздыбливавшего синапсы во всем теле. Оно – возбуждение – превращалось в монолитную похоть, в животный инстинкт совокупляться грязно, чтобы ненавидеть себя от души и наслаждаться всем этим на полную катушку.
Это было интимное наказание, необъяснимое ему самому и непонятное другим. Олег давно принял себя таким, отдавал себе отчет в некоторой ненормальности, но ему нравилось это ощущение на грани унижения, питавшее его некоторое время в обыденной жизни, делавшее его дерзким и циничным, жестоким и безжалостным – таким, как обходились с ним.
А сейчас, когда Лиса подначивала его азартно, с огоньком в глазах, наблюдая и отдаваясь тому, кому за пределами этого клуба никогда бы не дала, Олег ощущал все словно вдвойне. Его пробило в пот, он дрожал внутренне и содрогался всем телом от сильных толчков в задницу. Потянулся, чтобы приласкать себя и кончить, но услышал хриплое громко:
– Не тр-р-рогай себя! – и мощный толчок до искр из глаз и яиц, столкнувшихся с чужими.
Ему завернули руки за спину, продолжая ебать в хвост и в рот, и он не отводил взгляда от Лисы, сосавшей свой палец и возбуждавшей себя другой рукой. Они словно трахались с Олегом на расстоянии, разделяли и усиливали ощущения обоюдно.
Олег стонал от близкого оргазма, когда пузан отпустил Лису. Она подошла к копам, коснулась обоих и, получив молчаливое согласие, опустилась на колени у диванчика, принялась тоже лизать член. Они с Олегом целовались, брали его в рот по очереди, не прерывая зрительный контакт, лизали губы и языки друг друга и сизую головку.
