Жестокие романтики против Кровавых гегемонов - страница 31

Несмотря на принятие некоторых вышеперечисленных мер, в начале 1921 года дискуссия на тему – что и как делать в России, «дискуссия о профсоюзах» ещё больше разгорелась и напоминала картину «Лебедь, рак и щука» – «а разрушенная Россия и ныне в прежнем положении», поделив коммунистических вождей на несколько враждующих по этому вопросу фракций. И эта принципиальная взаимная вражда и склока приобрела настолько серьёзный и опасный для коммунистов, для захватчиков характер, что Ленин написал статью, опубликованную в «Правде» 21 января 1921 года под названием «Кризис партии». В которой даже по поводу своего любимца писал: «…Верхом распада идейного являются тезисы Бухарина. Это полный разрыв с коммунизмом. Прежде главным был Троцкий. Но теперь Бухарин затмил его. Он договорился до ошибок, во сто крат более крупных, чем все остальные ошибки Троцкого, вместе взятые».

А по поводу своей диктаторской партии Ленин с большой тревогой фиксировал действительность: «Надо иметь мужество смотреть прямо в лицо горькой истине. Партия больна. Партию треплет лихорадка». Ленин очень переживал эту ситуацию – когда его детище оказалось на грани крушения и все достигнутые результаты могли быть перечеркнуты. Ленин сильно переживал, нервничал и в результате сам подорвал себе здоровье и оказался больным, как его партия. Родная сестра Ленина Мария Ульянова вспоминала:

«Зимой 1921 года В. И. чувствовал себя плохо. Не знаю точно когда, но в этот период В. И. сказал Сталину, что он, вероятно, кончит параличом и взял со Сталина слово, что в этом случае тот поможет ему достать и даст цианистый калий. Сталин обещал. Почему он обратился с этой просьбой к Сталину? Потому что он знал его за человека твёрдого, стального, чуждого всякой сентиментальности. Больше ему не к кому было обратиться с такой просьбой. С той же просьбой В. И. обратился к Сталину в мае 1922 года, после первого удара». Кстати, эта необычная интимная просьба – ещё одно свидетельство особого доверия Ленина к Сталину.

Вернемся к внутрипартийному раздраю по фундаментальной теме – что делать с захваченной Россией? – Восстанавливать и строить в ней образцовый коммунистический рай или просто использовать её как опорную колониальную базу террористов для дальнейших захватов, для мировой революции?.. И неизвестно до какой степени развивалась бы эта «болезнь» – раздрай коммунистической партии, если бы не оздоравливающая, сплачивающая большая беда для коммунистов в виде Кронштадтского восстания, восстания рабочих Петрограда и Москвы в феврале 1921 года, а затем и крестьян; это было неожиданное опасное возобновление Гражданской войны. «…Кронштадтские события явились как бы молнией, которая осветила действительность ярче, чем бы то ни было», – признавался Ленин.

Обращаю внимание на то, как точно отражало воззвание Временного революционного комитета Кронштадта требование времени: «Товарищи и граждане! Наша страна переживает тяжелый момент. Голод, холод, хозяйственная разруха держит в железных тисках вот уже три года. Коммунистическая партия, правящая страной, оторвалась от масс и оказалась не в состоянии вывести её из состояния общей разрухи…». То есть, – Ленину и его партии необходимо было уже давно начать созидать…

Созванный десятый съезд РКП(б) (8-16 марта 1921) срочно резко завершил все споры, дискуссию, осудил ленинских оппозиционеров и в специальной резолюции «О единстве партии» принял ленинскую платформу. Этот съезд предписал немедленно распустить все оппозиционные группы и не допускать впредь каких-либо фракционных выступлений в рядах партии, запретил всякую оппозиционность под угрозой исключения из партии и соответственно – снятия с должности. Таким образом, – с демократией в компартии было покончено, Ленин жёсткими волевыми методами решил сплотить партию, восстановить единство.