— Мы не оспариваем решения Саида, Дарина. Тебе лучше это запомнить, если хочешь найти с ним общий язык.
— Меньше всего я хочу искать с ним какие — то языки. И еду заберите. Я объявляю голодовку.
— Так не пойдет, он приказал, чтобы ты поела. Это нужно для здоровья ребенка.
— Для здоровья ребенка женщина не должна подвергаться стрессу, а это значит, что нужно вернуть меня домой.
— Теперь здесь твой дом.
— Да что ты заладила!? Я не буду есть и жить я здесь не буду!
— Я все таки оставлю еду, вдруг ты решишь перекусить. И зови меня через дверь, если что – то понадобится. Меня Амина зовут. Я живу напротив и буду во всем тебе помогать.
— Помоги мне отсюда уйти. Другой помощи мне не надо.
— Такую помощь тебе здесь никто не окажет. Поешь.
— Не буду.
Амина уходит, а я плюхаюсь на кровать и включаю телевизор.
Сердце бухает вниз, когда на первом же канале озвучивают причину моей смерти. Неисправная проводка в автомобиле. Взрыв. Мгновенная смерть. Идентифицировать удалось лишь по волосам и кольцу на пальце.
Горе буквально заполняет меня до краев. Перед глазами проносятся счастливые моменты моей работы, моей жизни. У меня все забрали, все. Надежду. Силу. Жизнь.
Горе трансформируется к одному единственному человеку, который во всем повинен. Но имей я сейчас силы взрывать что — то, под руку попали бы все.
— Какие же вы идиоты! Они же в бензобак стреляли! Неужели никому и в голову не пришло проверить?! Словно весь мир сговорился, чтобы меня убрать с глаз долой.
— Похоронная процессия назначена на понедельник. Мы пытались взять интервью у отца Дарины Савельевой, но он сказал, что дочери у него давно нет. Тем не менее всю организацию похорон он взял на себя.
— Сволочь! Ты не отец! Ты спермоноситель. Ненавижу. Всех вас ненавижу!
Отвлекает хлопок двери и силуэт, который приближается, с каждым метром открывая часть лица Саида. Злого и напряженного. Это так не сочетается с внешним видом. Длинная рубашка и светлые брюки. В таком облике он бы не выглядел агрессивно, если не выражение лица.
Я бы рассмеялась, если бы не желание содрать с него все вместе с кожей, причинить такую же боль, какую он причинил мне.
— Почему ты все еще голая.
— Отдай мне мои вещи и я оденусь. А лучше отпусти меня, пока я тебя не убила.
Угрозу он игнорирует, спокойно проходит к шкафу и распахивает дверцы, показывая платья всех цветов радуги.
— Твои вещи в шкафу. Других у тебя больше не будет.
Показываю средний палец.
— Видел это? Я скорее голой буду ходить, чем надену эту безвкусную фигню на себя.
— Красивый пальчик, Дарина. Однажды за твои вольности я его сломаю.
— Как это по-мужски угрожать слабой беззащитной женщине.
— Как это по-женски совершенно не видеть берегов в своих действиях. Ты должна поесть. Ты не ела со вчерашнего дня.
— Сам это ешь, я не хочу.
— Дарина, поешь сама, пока я не связал и не накормил сам.
— Ты не посмеешь, — тут же всем телом напрягаюсь, прячась под одеяло, но он просто стаскивает его, нападая на меня сверху и сворачивая руки за спиной. Дергает к себе, делая больно.
— Приглашаю тебя на обед.
— Ты меня не заставишь.
— Ты даже представить себе не можешь, что я могу заставить тебя делать, - шипит он мне в ухо, втягивая воздух носом и прикусывая шею, пуская по телу предательский электрический разряд.
13. Глава 12. Саид Кадыров
Она никак не приходит в себя. В голове мелькает мысль, что я зря вырубил ее, но она так орала, что могла просто навредить себе.
