Принц оборачивается всадником апокалипсиса, единорог - шестиглавым чудовищем, а туфельки нужны для того, чтобы перерезать себе горло. Хрусталь может стать оружием, если захотеть.
- Я...
Из горла вырвался полусип-полувздох.
- А давайте снова пить чай, - тоном безумного шляпника предложил Арвель, и Анна не стала сопротивляться, когда они шагнули обратно.
Знакомый коридор, щемящее чувство радости - она дома, в безопасности. И снова можно дышать, и перед глазами нет огромного вулкана, по склону которого красными жилами течет лава.
- Вот видите, Анна, ничего страшного.
Ей внезапно становится смешно. Бубенцы уже не звенят, они оглушительно трезвонят и почему-то прямо в голове. Она начинает смеяться.
Лицо Арвеля перекашивается, словно ему наступили на ногу, и Ане становится еще смешнее. Слышится звон стекла, хлопанье дверей, чьи-то шаги, взволнованные голоса.
- Успокоительное, быстро, - командует кому-то Арвель.
Ей зажимают голову, горькое льется в рот. Сознание мутнеет, бубенцы затихают, и Анна проваливается в омут сна.
Первыми сквозь сон прорываются тихие голоса, дальше приходит понимание - она лежит на чем-то мягком, сверху прикрыта теплым пледом.
Голоса то отдаляются, то приближаются. И странное дело, они звучат незнакомо, но влетают в уши, переворачиваются в правильную сторону и становятся понятными.
- Ты не должен был рисковать, Арвель. Девочка еще не готова.
- Я статс-маг, Тахмар. Так что мне решать, готова она или нет. Вспомни старика. Он вообще долгое время считал нас результатом белой горячки.
Это голос Арвеля. Анна его сразу узнала.
- А тебя называл белочкой, - хмыкнул собеседник. - А если она откажется?
- Не откажется. Я полностью контролирую ситуацию. Мы полгода в простое. Сам знаешь, еще немного и потеряем три области, а уплотняться больше некуда.
- Знаю. И все равно это риск. Не лучше ли дать ей время?
- Мы можем дать ей время, мир - нет. Он уже вычеркивает её. Начни сопротивляться - станет только хуже.
Наступило задумчивое молчание.
Анне очень хотелось услышать что-нибудь еще... из Матрицы или из деревенских баек, но нестерпимо зачесался нос, и пришлось проснуться.
Она лежала на кожаном диване в комнате, которая по виду больше всего напоминала кабинет. Полки, выстроившиеся вдоль стены, были забиты книгами, у окна стоял письменный стол, а в центре находился еще один - побольше, предназначенный, видимо, для совещаний. Шесть стульев с высокими спинками, точно стражи, окружали его потертую поверхность, знававшую явно лучшие времена.
От мужчин, сидящих за столом, не укрылось её пробуждение, и Арвель, поднимаясь, с обеспокоенным видом уточнил:
- Анна, как вы себя чувствуете?
Девушка прислушалась. А нормально она себя чувствует. Никаких поползновений удавиться, утопиться или разбить башку о стену не наблюдалось. Голова была ясной и приятно пустой. Жить можно.
- Терпимо. А долго я? - решила внести ясность.
- Пару часов, не больше, - успокоил её мужчина, и девушка подпрыгнула на диване. Вскочила, засуетилась, лихорадочно надевая сапоги.
- Анна, вы куда? Что-то не так? - встревоженно спросил Арвель.
- Простите, мне пора. Понимаете, я же только собаку прогулять, - застегивая сапоги, пояснила девушка.
- Анна, не волнуйтесь, ваша мама уже звонила, - в разговор вступил второй мужчина, и Анна, мельком взглянув, тут же отметила его непохожесть на Арвеля. Мужчина был одет в длинную рубашку черного цвета, расстегнутую на пару верхних пуговиц, просторные штаны, а рядом с подлокотника стула свешивался, подметая собой пол, темно-синий плащ.
