– Мам, ты чего замерла над трубкой? – Голос дочери требовательным дискантом ворвался в мысли. – Ты кому-то звонишь, или я могу взять телефон?
– Бери, пожалуйста. Мне не надо.
– Да? А выглядишь так, будто это самая большая ценность в твоей жизни.
– Не хами, Маш! И вообще, зачем тебе мой телефон? Возьми свой или городской.
– Нет, не могу. Он не подойдет, если увидит мой номер.
– Кто это «он», интересно знать?
– Ну, так… один мальчик. Да какая разница, мам?!
– Маша! Ты зачем унижаешься? Никогда не звони мальчику первой!
– Никогда не звони мальчику первой, Ирина. Дай ему получить удовольствие от игры в охотника и добычу. Чем дольше и труднее охота, тем ценнее улов! – Этому нехитрому совету мамы Ира всегда следовала легко, без каких-либо мучительных усилий со своей стороны. Возможно, она и не считала себя красавицей, но здравый смысл и собственное отражение подсказывали ей, что если сегодня не позвонит один охотник, то завтра провода начнет обрывать другой.
Установка работала и не давала сбоя до встречи с Саматом, но через два дня после возвращения из похода Ира уже была готова изменить установленным правилам. Она была уверена: что-то случилось, иначе почему он до сих пор не позвонил, не предложил встретиться? А ведь позвонили уже все, повспоминали о ночевках, о трудных и не слишком порогах, посетовали на то, что до следующего лета еще целый год учебы. Ребята наперебой звали в кафе и кино, даже самодовольный Борис сказал, будто облагодетельствовал: «Захочешь куда-нибудь сходить – позвони». Она еще засмеялась:
– Непременно. – «Сейчас, разбежался. Спешу и падаю. Нужен мне этот нарцисс».
Ей не был нужен ни нарцисс, ни симпатичные, обходительные близнецы с физтеха, ни балагур и затейник, вечно пахнущий ксилитом химик Сережа, предлагающий отравить любого, кто посмеет обидеть «красу Ирину», ни приятель из соседнего подъезда, регулярно предлагавший встречаться не только на собачьей площадке. Но Ира к нему на свидания бегала только со стареньким пуделем, да и его рядом с собой без болонки не представляла. Хотя сам он собаки стеснялся, подчеркивал:
– Это мамина. Но по вечерам ей гулять страшновато. Так что я вот. – И многозначительно замолкал, давая понять, что в противном случае рядом с ним прыгал бы не веселый пушистый комочек, а гордо вышагивал бы огромный сторожевой пес.
Ира живо представляла себе, как когда-нибудь поправится, подурнеет, поседеет или с ней случится еще что-нибудь подобное, а он постесняется сказать знакомым, что это его жена. Сообщит стыдливо: «Вот женился когда-то…» И конечно же, непременно сделает паузу, намекая на свое благородство и величие души: «Подобрал когда-то, теперь уж не бросишь». Нет, о таком снисхождении она не мечтала.
Не интересовал девушку и интеллигентный Изя с его вечно съезжающими на кончик носа очками и желанием все в жизни подчинять математическим формулам и строгим расчетам.
– Вот, я построил схему. – И он гордо доставал из кармана смятый тетрадный листок, испещренный кружками, квадратиками, цифрами и стрелочками. – Согласно точному расчету я женюсь через два года, через три стану отцом, через пять повторю этот подвиг.
– А почему женишься через два года?
– Защищу диссертацию и сразу женюсь. Мысли о суетном не должны отвлекать ученого.
– А что, потом бросишь науку?
– Пойду в изобретатели. А изобретателю необходима муза. Тут уж без жены не обойдешься.
