Шимичевым пришлось очень и очень потрудиться перед переездом. Чтобы в доме можно было комфортно жить многое пришлось менять, исправлять, переделывать. Конечно, это были приятные хлопоты. Помогали и старшие дети, и друзья. С работы выделили неожиданно много денег – хватило на кухню с техникой и почти на всю мебель. Такая щедрость руководства автобусного парка была вызвана, скорее всего, тем же самым телерепортажем.
Дом и приусадебный участок продолжали постоянно требовать и денег, и трудозатрат, нужно было благоустраивать, поливать, косить, чистить снег, но удовольствие жить автономно и внутренний простор, не сравнимый ни с какой квартирой, с лихвой компенсировало это. Дети, конечно, помогали и заботы эти хозяйственные были скорее в радость, чем в тягость. Они подчёркивали, что появилось что-то своё, личное, отгороженное от остальных и позволяющее самоидентифицироваться, хотя слова такого Николай, конечно, не знал, но вот крестьянин, живущий внутри него, плясал от радости вприсядку.
Первые годы пытались возделывать полноценный огород с парниками и картошкой. У Ольги был повод вспомнить свою деревенскую молодость. Но с каждым последующим годом посевные площади сокращались, пока от огорода не отказались совсем, как от абсолютно безидейного мероприятия, особенно в Вологде – зоне рискованного земледелия.
Уже через пару лет от первично обширных посевов Олюня оставила только небольшие грядки огурцов и клубники. За домом, с южной стороны, разрастались три яблони, посаженные на второй год после переезда. Одна из них была “грушовка” – летнее очень сочное и сладкое яблоко – радость детям. Другая – “богатырь” – крупные, слегка приплюснутые плоды которой становились изумительно вкусными только после первых заморозков, а до этого их и откусить было сложно – так они были тверды. А вот третья яблоня, купленная, как “антоновка” – оказалась несъедобной “дичкой”. Спасибо Петру Алексеевичу – пожилому соседу с характером и повадками крепкого хозяина – привил на эту дичку “белый налив” и “память Мичурина”. Петр Алексеевич, как истинный настоящий крестьянин в своём хозяйстве всё мог сделать сам, в отличии от ремесленников или рабочих, которые сильны только в своих профессиях.
Рядом с застеклённой верандой, которую Николай расстеклял на недолгие тёплые месяцы, он посадил голубую ель, которая теперь уже изрядно подросла и которою дети наряжали на Новый Год. Неподалёку от ёлки поставил мангал с красиво выложенной поленницей – получилась, как теперь принято говорить, зона барбекью. А на задворках, в самом дальнем углу участка, естественно, пристроилась куча “нужных” остатков стройматериалов, накрытая ржавыми кусками железа и придавленная сверху кирпичами. Такая куча – больше или меньше – присутствует, пожалуй, в каждом российском дворе. Варьируется только укрывной материал – рубероид, железо или полиэтилен. Кучи эти – отголоски бедности и унижающего повального дефицита, в которых жили несколько последних поколений людей в нашей стране и которые ещё не выветрились из памяти. И всё идёт к тому, что навыки жизни в нищете в ближайшие годы снова понадобятся.
Основная работа, забота о детях и домашние хлопоты повторяющиеся изо дня в день и составляют жизнь. Но в повседневности всегда над настоящим доминирует ожидание какого-то лучшего “завтра”. Вот, зима кончится и…, вот после Нового года…, вот Михал Николаич в школу пойдёт – тогда. Но кончалась зима, проходил Новый Год и ставились новые ориентиры. Жизнь всегда делилась на “вчера” и на ”завтра”, и каждый сегодняшний день воспринимался не сам по себе, а предверием скорого завтра, в котором всё будет лучше, исполнятся желания и суета сменится покоем.
