Жить, несмотря ни на что - страница 6

Страшно сказать, что собой представляет Авдеевка теперь. От былого величия не остались и следа, большинство предприятий закрыто, разворовано на металлолом, под сокращение на градообразующем АКХЗ попали несколько тысяч сотрудников, а тех, кого оставили, штрафовали под любыми предлогами: опоздание на работу, поход в туалет в рабочее время, порча инструментов, прогулка без каски на территории завода. На АКХЗ осталось работать всего лишь четыре тысячи человек, что для сорокатысячного городка – совсем немного. Рабочий класс подавлен и запуган; наркомания, пьянство и торгашество были теми семенами, которые упали на благодатную почву. Чтобы остаться на плаву и не потерять человеческого облика жителям Авдеевки приходилось платить очень высокую цену.

Метель замела всё вокруг: дороги и улицы, аллеи и парки, поля и леса. Температура держалась на рекордно-низкой для февраля отметке -30 градусов. Этой ночью на теплоцентрали, снабжающей теплом посёлок «Химик» от АКХЗ, произошёл порыв, но благодаря экстренному вмешательству специалистов, вызванных из своих тёплых постелей, катастрофы удалось избежать, и жители Авдеевки не замёрзли в своих домах и квартирах. Мало кто об этой аварии знал, люди встали и собирались на работу, как ни в чём не бывало. И если бы папа на заводе не работал, мы бы не узнали об аварии.

р. Каменка источник ул. Кирова

Каждое утро буднего дня начиналось одинаково: мама будила нас, чтобы мы собирались в школу, кормила завтраком, сама собиралась на работу, чтобы всё вовремя и без опозданий. Мы вставать рано не любили, а ходить в школу – тем более. Однако желание знаний всё-таки перевешивало страх побоёв, и за знания приходилось платить своими нервами. На часах было шесть утра, мы ещё крепко спали, укутавшись с головой в одеяло, с мягкой игрушкой – Змеем Горынычем в обнимку. Какой-то радужный и светлый сон я видела, теплое море с пальмами, сначала я лишь ощутила мамино поглаживание, затем холодок воздуха, ворвавшегося под одеяло, и услышала её ласковое, но отчётливое:

– Пора вставать, лежебоки. Шесть часов. Подъём! А то в школу опоздаете. Поняли меня?

– Не хочу в школу, – сквозь сон ответила я и накрылась одеялом.

– Я тоже туда не хочу. На улице холодно, пока туда дойдёшь, промёрзнешь до самых кончиков пальцев, – открыв глаза, сонно сказал Сеня.

– Ничего не слышала. Ничего не знаю, – с лёгким возмущением говорила мама, вынимая свою одежду из шкафа. – Поднимайтесь! Завтрак стынет… В конце концов! Вы хотите, чтобы вам поставили прогул, а меня вызвали в школу? Очень мне это нужно.

Нехотя, мы встали с кроватей, автоматически застелили их, продрали глаза и широко раскрыли их. Слегка пошатываясь, мы направились к столу, на котором уже стояли горячие и ароматные котлетки, сладко манила творожная запеканка с изюмом и кружечкой горячего и бодрящего чая с лимоном. За столом уже сидел папа и допивал крепкий кофе.

– Доброе утро, молодёжь! – папа сказал это настолько бодро, что мы ответили ему тем же.

– Привет, папа, приятного аппетита тебе, – ответила я.

– Спасибо, Марго, и тебе приятного, – улыбнулся папа и потрепал меня за щёчку.

– Если это утро можно назвать добрым, тогда да, – ответил Сеня и пожал сильную папину руку.

– Наедайтесь, дети, до отвала. На улице холодно, минус тридцать градусов, а мне пора на работу. АКХЗ работал при любой погоде, и так всегда будет. Даже когда не будет меня, и когда не будет вас, кокс должен производиться, а Авдеевка должна жить.