– А с каким парашютом прыгал? Может быть с РД-2? – спросил Леня.
– Я только с машиной прыгал, – ответил инторговец, – С РД-2 не приходилось… В разговоре произошла заминка.
– Я пойду покурю, – сказал брюнет и вышел в тамбур.
Леня сразу весь переменился, даже протрезвел.
– Дядя Толь, дядя Миш, врет он. Не был он в Афганистане и не прыгал он никогда. Наверное, вовсе не служил. я его на «пушку» хотел взять. РД-2 – это рюкзак десантника. Любой дурак это знает. Зачем он врет?
– Да успокойся Леша, ну врет, и черт с ним, – что тебе детей с ним крестить. Не видишь, какой он «гусь».
– Мне за ребят обидно, за афганцев. Подонок он.
На глаза Лени накатились слезы. Сильный, мужественный парень плакал, плакал навзрыд!
Брюнет покурил, вошел в вагон, взял свой дипломат и, пройдя по проходу, вышел в другую дверь.
Поезд Ставрополь – Москва. Не сказать, чтобы чистый, но вполне нормальный для южного поезда вагон. Купе. Верхняя полка. Интересная книга и 36 часов вынужденного ничегонеделанья. Проводница разносит чай. Позвякивают ложечки в стаканах, вторя стуку колес. Купе наполнено мягким светом люминесцентных ламп. Попутчики мои – немолодой, деревенского вида мужчина в новеньком спортивном костюме, женщина лет сорока пяти – сорока семи, довольно полная, с рыжими, похоже, крашеными волосами, уложенными в высокую прическу, и аляпистом халате, совсем не подходящем к ее возрасту по длине, сидят на нижней полке, по-юношески прижавшись друг к другу. Они раскладывают на столике нехитрую дорожную снедь: жареную курицу, яйца, сваренные в крутую, хлеб, рыбу. Тут же появляется бутылка, заткнутая самодельной пробкой. «Наверное самогон», – соображаю я. Прямо напротив них сидит девушка, одетая со вкусом, хотя и скромно. Она читает французский журнал.
– Давайте с нами ужинать, – говорит рыжая женщина, – да и по рюмочке неплохо выпить перед сном. У нас чача.
– Спасибо, я только чайку выпью, – отвечает девушка.
– Только перед отъездом в Ставрополе поужинал, да и не пью я, а вы ешьте, пейте, не возбраняется, – отвечаю я и утыкаюсь в книгу. Так проходит примерно пол часа. Я читаю, девушка, сидящая под моей полкой, пьет чай и смотрит в окно на быстро угасающий закат южного вечера. Мужчина и женщина, немного выпив из своей бутылки, ужинают и ведут неторопливый разговор. Разговор вкратце сводится к одной проблеме: как он там (видимо на конечной станции следования) дотащит вещи, которых у него очень много.
– Я поеду с тобой до самого конца и провожу тебя туда, – говорит женщина.
– Тебя там не оставят ночевать и могут вообще не пустить, – возражает ее собеседник.
– Ничего, на станции как-нибудь переночую, – настаивает она.
Как мужчина, так и женщина уверенно скрывают место, которое является концом их путешествия.
Это «там» невольно интригует меня, хотя я понимаю, что подслушивать не прилично. Да и не подслушиваю я, а невольно слышу, продолжая читать. Мысль же о том, что это за «там» настолько овладевает мной, что я невольно перестаю читать и только слушаю и украдкой смотрю на собеседников. Я замечаю в их поведении что-то такое, что позволяет сделать вывод: «Они не муж и жена». Уж очень плотно прижимается он к ее плечу и слишком часто оказывает ей знаки внимания, то, пододвигая чай, то, разворачивая упаковку с сахаром, то, окидывая ее нежным, можно сказать томным взглядом. Да и она на это как-то уж больно кокетливо улыбается.
