Житейские истории - страница 5

Утром проснулся – в доме тихо. Вышел – нет никого. Странно как-то. Прошел по комнатам. Точно никого. Выходит, его здесь оставили? Тут он, значит, доживать будет. Странно. Дом не из дешевых. Неужели столько денег потратили, чтобы от него избавиться? Вопросов больше, чем ответов.

Если честно, Сергей вообще ничего не понимал. Пошел на улицу. Прошелся по двору. Услышал, что машина приехала. Потом Ромку увидел, он ворота открывал. Во двор сын заехал.

– Привет, папа. Проснулся уже?

А Сергей снова плакал. Вернулись. Вернулись его мальчики. А он думал, что уж и не увидит больше их никогда.

– Дед, ты опять плачешь? На этот раз что случилось?

Ромка улыбался.

– Так я же думал, что сегодня поедем в дом престарелых, а проснулся – нет никого. Думал: значит, помирать меня сюда привезли.

Пока дед говорил, Ромка с удивлением поглядывал то на отца, то на деда. Антон вздохнул:

– В дом пошли. Дома поговорим.

Дома Антон всем налил чаю и стал говорить:

– Ром, я тебе не говорил ничего. Но теперь, видимо, придется. Мать в последнее время как будто с ума сошла. Есть деду не дает, из комнаты не выпускает. А тут вообще условие поставила, чтобы я деда, как собаку бездомную, завез куда подальше. Может, она, конечно, и устала. Но ведь я предлагал: иди на работу, а я сиделку найму. Но и сиделка не нужна, и на работу не хочет. А в последний раз я приехал, не выдержал. Любому терпению приходит конец. Вот и я больше не смог.

Мне давно друг этот дом предлагал. Вот я решил и купил. Ты прости уж, Ром. Но к матери я не вернусь. Не могу. Сильно она меня обидела. Будем с дедом тут жить. Квартиру на тебя перепишем, да, папа? А ты уж сам решай. Мы всегда тебя видеть рады…

Только сейчас понял Сергей, что очень виноват перед сыном. Как он мог плохо про него думать, как мог? Он ведь растил его, он должен был знать, что сын его никогда не выбросит из своей жизни. Как же стыдно деду было…

– Прости меня, сынок. Прости. Я ведь думал, что ты и правда меня куда подальше везешь, чтоб глаза Олесе не мозолил. Думал, что всем мешаю…

Дед снова не смог сдержать слез. Ну, совсем как девица красная. Чуть что – сразу в слезы. Злился на себя, а поделать с собой ничего не мог. Сами эти слезы лились и лились.

Ромка сидел молча. Потом посмотрел на отца, на деда и воскликнул:

– Дед, ты что, нас совсем утопить решил? Целыми днями плачешь! Пошли инвентарь разбирать. Папка нам там лопат, топоров закупил. Будем двор облагораживать.

Трое мужчин оделись и вышли на улицу. Они целый день разбирали хлам, рубили кусты, а дома на подоконнике разрывался телефон Антона. Все время высвечивалась одна и та же надпись: «жена».

Когда муж умер, Гале пришлось вернуться к родителям. Совсем не потому, что она бы не справилась одна, а потому, что так было всем удобнее. Она жила в квартире сестры мужа. Своего жилья у них не было и, скорее всего, никогда бы не появилось. Они платили сестре чисто символическую плату и коммунальные. Это было немного, и Галя бы не почувствовала разницы. Муж в последнее время не обременял себя работой, но каждый раз с утра дочку в сад, потом просить кого-то забрать, посидеть, пока мама вернется, тогда как бабушка и дедушка есть… Тем более что они тоже уже старенькие, Галя все поможет чем-то. Да и сестра-то мужа скажет съезжать в любой момент, и не поспоришь.

У родителей был свой дом. Не очень новый, но еще крепкий. Папа построил его еще на окраине города, а теперь он находился чуть ли не в центре, в таком частном оазисе из нескольких улиц в каменных джунглях. Когда переехали, стало действительно лучше. Гале не нужно было думать о том, что дочка одна дома. Она перевела ее в сад, что поближе к родительскому дому, и дедушка с удовольствием ходил за ней. Так они прожили три года. Валя пошла в первый класс, когда бабушка слегла с простудой.