Житие и деяния преподобного Саввы Нового, Ватопедского, подвизавшегося на Святой Горе Афон - страница 10

и без этого не могло бы даже начаться государство, а если бы и началось, то без науки и добродетели оно звероподобную и неразумную проводило бы жизнь, так как люди, подобно скоту в хлеву, вступали бы в сношения друг с другом без всякого смысла; даже и городом не может называться вообще, по словам мудрых, такой город, в котором отсутствуют науки. Что же касается любезного нашего отечества[95], то мы смело скажем, что оно имело такое обилие наук и искусств, что не только само ими пользовалось, но и другие города, даже большие и знаменитейшие, ими услаждало. Богатства же добродетели и святости[96] его невозможно выразить словами, можно только, взирая на некоторые одушевленные изображения и молчаливую проповедь, с изумлением познавать дерево (см. Мф. 12:33; Лк. 6:44) от плода и корень от побегов.

Как не упомянуть при этом о славном военачальнике[97] этого города и всегдашнем заступнике и хранителе его, громкая слова которого, как говорится[98], доходит до небес, а чудесами полны земли, острова и концы вселенной, благодаря которому он (г. Фессалоника) еще более делается славным и знаменитым, так как часто приходится с удивлением слышать о нем при рассказах о его деяниях![99] Ибо то, что делается (в нем) при нынешнем всеобщем беспорядке и замешательстве, так для него необычно и так чуждо прежнему благородству и возвышенности чувств (его граждан), что должно быть признано за несчастную случайность и болезненное явление более, чем за дела, совершенные с твердым намерением, серьезно и обдуманно, в здравом и нормальном состоянии. Ей! можно с полной справедливостью сказать, что (это дело) не совета (βουλής) или знатнейших, не несчастной и враждебной судьбы[100], как сказал бы кто-нибудь, но сильного и беспорядочного человека, не туземца, но из числа пришлых с крайних наших границ варваров, а также беглецов из окрестных островов, по необходимости туда собравшихся.

Великий Давид назвал бы их людьми кровей (см. Пс. 5:7) и лукавства, которых безрассудство и низость делает пленниками, водимыми туда и сюда какими-нибудь двумя или тремя вожаками черни, или пьяницами, или дикими тифонами[101], или не знаю, как и назвать достойно их негодности, оказавшихся недостойными этого дивного города, не знаю, как их терпящего, ибо они сделали его, известного древле всем прекрасным, – увы! – известным ныне по всему худому, оказавшись негодными и совершенно безрассудными, явными губителями и отступниками Царства Божия и Его Церкви, а также скверными опустошителями и губителями человеческого рода. Получив злодейски, благодаря некоторому счастью, неограниченную власть, они наполнили гнусными убийствами и противоестественными преступлениями не только Фессалонику, но и всю почти римскую страну, так что в сравнении с этим страдания иудеев во время осады Иерусалима, описанные Иосифом[102], ничто, не говоря уже о бедствиях Илиады[103] и ужасах Трои[104]или Лемноса[105], которые вошли в поговорку у древних. Эта общая болезнь, как я сказал, овладев вследствие чрезвычайной злобы несчастным родом людским, сделала единоплеменников, достойных сожаления, противниками, наглых и дерзких восстановила против благоразумных и благородных, так что отрока, как говорит Писание (см. Ис. 3:1–5), стали предпочитать старцу и простолюдина вельможе, и не только (как тогда) в Иерусалиме и Иудее, заключавшей один народ в небольшой части мира, но и по всей почти вселенной не стало ни вождя и сильного, ни благого советника и разумного слушателя, но места вождей заняли юноши и владыками стали наглецы, (выражаясь) словами того же Исаии. Поэтому не должно осуждать