Чистота, красота, но туда дверь только на ночь открывалась, да когда старшие девки там перед зеркалом себе личики мазали. Меня туда не пускали, потому, что я много вопросов задавала, куда, зачем лицо красить? Чтобы никто не узнал? Так всё равно их вся деревня знала. Сестры смеялись и выпинывали меня не обидно в куть. Всё же секреты у них от меня видно были. И секреты эти я должна была знать. Хотя, правду сказать, мне их секреты нипочем не нужны были. Вся соль-то была в том, что очень хотелось посмотреть, что там, на вечёрке деялось. Вечерами от околицы слышались красивые песни, гармошка и звонкий смех. А нас, мелкоту, на полати… Да хоть бы одним глазком глянуть на все это веселье, на гармониста особенно. Я, конечно, даже и не просилась, да и Клавка с Лёлькой тоже были малы и разговоров про вечёрку не вели.
Но старшие сестры сами придумали такую вот хитрость…
Так как в наших краях, как солнце сядет, комаров тучи налетают – ну, никакого житья. Бабы на лавочках и не сидели долго-то. Ветками отмахивались, а мы-то не шибко их боялись. Привычные. А вот для вечёрок, уж не знаю кто – собирали сосновые шишки, ветки сухие, чё попало, складывали в старые дыроватые ведра, да и поджигали. Дым разгонял комарьё, и молодёжь веселилась чуть не до утра. Мы-то, конечно, спали и ничего уже не слышали. Только утром мама будила девок, а они кобенились, проснуться не могли, пока отец в избу не заходил. Тут уж не до сна. Тятя-то крут был. Скажет, бывало: «Ну-ка, девки…» Ещё не договорит, а мы, не я, враз бежать исполнять тятину просьбу. Любили его и побаивались…
Так вот, надо бы про тятю, а я опять про себя. Ну, много ли про отца напишешь, если совсем мало видишь его. А я-то вот она, с самого утра, как волчок, целый день кручусь. Везде же успеть надо. Лето будто бы и длинное, но как-то скоро заканчивалось… А в рыжую кудрявую головёнку лезли одна за другой всякие интересные мысли. Вот, например, про Райку, подружку. Когда надо, я выходила на улицу и кричала: « Райка, выходи!» Во все времена так из дома друзей вызывали. Через какое-то время Райка показывалась, вернее, её голова в подворотне. Вот и сама подруга, с немного удивленными на мир глазами…
Странная вещь… Наши дома стояли рядом, огороды тоже. Между огородами даже нитки не протянуто, одна межа, травой поросла. Не было у нас в деревне ни заборов, ни запоров, ни замков. Может, где в других деревнях были, того не знаю, дальше околицы я не бывала. И чего бы Райке не приходить ко мне играть по задам, за баней? Нет, две умницы упорно лазили через пыльную подворотню.
Стояли жаркие летние дни… Мама собрала по стайкам цыплят и посреди двора под короб их выпустила. Всегда так делала. Под коробом цыплятам хорошо было. И на солнышке, и коршун не утащит. Писку – на весь двор. Теплынь, красота, покой… и коршун тут как тут. Расправит крылья и кружит, кружит… Покой-то, правда, у меня был только тогда, когда я спала. А так, у меня была полна голова разных идей, так что я и не успевала всё претворить в жизнь. Какой уж тут покой… Как-то так выходило, что только разыграешься, заживёшь своими мечтами, забудешь про весь окружающий мир – как тебя тут же выдернут в ихнюю жизнь: «Маруська, иди домой, мама зовёт!»
И чего бы маме меня звать домой, чего я там не видела? А, обедать пора. А я и забыла. И от того, что у меня мои мысли не выходили из головы, я то ложку уроню, то чаем обольюсь, за что и получала небольшенькую выволочку, в виде подзатыльника.
