– Иди, иди пока цел…
На этом злоключения нашего «лекаря» не закончились. Жена Валентина встретила мужа у порога с немым вопросом на лице.
– Мишке Быкову помогал канализацию делать – вот и вымок, – попробовал оправдаться Сергей.
– Ага. – Ответила супруга влепив ему хорошую пощёчину.
– Ты что? – Онемел он.
Валентина добавила ещё по другой щеке. – Сучий ты сын. У родной жены повышенное содержание холестерина, а он даже членом не поведёт. Лечит чужих баб на стороне, а законная жена не может от холестерина избавиться! Отправляйся в душ, а когда ребят уложу спать ты – паразит будешь проводить лечебные процедуры. Понял?
– Понял, дорогая.
Прошло чуть более месяца. Наступила золотая осень. Однажды Сергей проходил по рынку в изрядном подпитии – был конец рабочей недели, и его окликнула Людмила. – Смотрю я на тебя Серёга и удивляюсь: худой стал и не контактный. А ты уж меня прости за мою выходку и можешь приходить как обычно. Я купила даже бутылку водки…
– Это всё хорошо, Людмила. Но, я теперь специализируюсь в другом медицинском направлении… Исполняю долг.
– Супружеский, – усмехнулась бывшая любовница. – Потому ты такой весь поистёртый.
– Ага. Долг никогда в удовольствие не бывает.
– А тут я твою тещу видела. Она выглядит очень больной и старой. Ведь у тебя и перед ней долг.
– Типун тебе на язык, – ответил Васильев отходя от вагончика Людмилы на рынке. Он достал из кармана знакомые уже нам ключи и хотел было потереть выступающую часть Приапа, которая уже так окислилась, что сравнялась по цвету с телом божества, но почему – то отложил своё намерение и понуро направился в сторону дома.
В это утро, в магазине бывшая учительница физики, а ныне пенсионерка и ревностная прихожанка местной церковной общины, встретила матушку Евлампию. Матушка глубоко спрятала своё лицо в повязанном наглухо кисейном платке. Дотошная прихожанка смогла увидеть у супруги местного батюшки, отца Сергия, синяки под глазами и серьёзный бубон, наплыв на верхней губе.
– Матушка, да что с Вами? – удивилась Антонина – так наречена была в ЗАГСе бывшая учительница, – только не говорите, что упали. Я сама от своего благоверного носила подобные вещи. Неужели батюшка волю даёт рукам?
– Не буду обманывать тебя Тоня: трудно мне с ним, если бы не дети, а их знаешь: у меня четверо, то ушла бы от него. Не первый раз такие «гостинцы» от него получаю, – с лёгкой слезинкой на глазах поведала о своей судьбе матушка Евлампия.
– И какую вину он видит за тобой? – удивляется Антонина.
– Считает, что при выходе за него замуж я не призналась, что была не девушкой.
– Он у тебя точно сошёл с ума. Ведь бывают случаи, когда у девушки отсутствует, точнее – не имеется в наличии фактора девственности… Это сплошь и рядом. Пусть изучит анатомию и физиологию женщины. И это после рождения четырёх детей? Даже Христос прощал абсолютных грешниц. Он бы вспомнил о Марии Магдалине!
– Не надо Тоня об этом судить. Только уж ты в приходе никому не говори. Хорошо! – попросила женщину матушка Евлампия. Прихожанка заверила, что не развяжет язык перед единоверцами. На этом разговор двух женщин и закончился.
Вечером после вечерней службы Антонина подошла к отцу Сергию.
– Батюшка, благословите меня на трудный разговор, – обратилась прихожанка к нему.
– Благословляю, – улыбнувшись, потирая крест на животе, ответил он.
– Вот когда наши мужики по пьянке бьют своих жён – это грех, ибо этим они нарушают венец, которым Господь их связал при венчании. Разве я не права?
