Но душа-советник Ху, а вместе с ней душа Эб, что живёт под сердцем, нашёптывал полководцу: этот путь – правильный. Возможно, от жары и переутомления умрут с десяток ослабевших воинов, но это – все же лучше, чем постоянные стычки с нехсиу. Хитрые твари умеют устраивать засады, причём действую коварно, безжалостно: могут отравить колодец или подкрасться ночью и напасть на спящих. Никакого понятия о чести. Да и откуда честь у дикарей?
Воины совсем измотались, преодолевая горные уступы. Кони храпели и отказывались идти. Приходилось помогать животным. Хармхаб слезал с колесницы и шёл рядом, пока конюхи понуждали упиравшихся животных идти вперед. Колено опухло, горело, но вроде бы расходилось.
– Эй! Мальчишка, ты где? – обернулся Хармхаб.
Сети прошлёпал босыми ногами к полководцу. Мальчик сильно устал, но не показывал виду. За спиной болтался огромный для его роста чехол со стрелами.
– Почему без обуви? – строго спросил Хармхаб.
– Не нашли моего размера, – оправдывался мальчик. – Сандалии дали, но они большие. В них идти неудобно. Он показал пару старых грубых сандалий, привязанных к поясу.
– Пятки обожжёшь, да пальцы собьёшь – какой тогда из тебя вояка.
– Я осторожно хожу.
– Силы еще есть?
– Да, Непобедимый.
– Далеко от меня не отходи.
– Позволь спросить, Непобедимый.
– Спрашивай.
– Мы добудем в этом походе славу?
– Славу? – удивился Хармхаб. У мальчишки еще хватает сил думать о славе. Он крепче, чем казался. – Что ты знаешь о воинской славе? Она только на вид красивая, а сама перепачкана кровью, и измазана грязью, при этом воняет потом и смертью. Вот какая она – воинская слава.
Мальчик кивнул, как будто понял.
– Я отправился в поход не ради славы. После смут и неурожаев страна нуждается в золоте Куши, – начал объяснять он мальчишке, а может самому себе. – У местных скотоводов огромные стада. Поставки мяса спасли бы страну от голода.
– В Кемет может наступить голод? – удивился мальчик.
– Может. Всему виной неумелое правление усопшего правителя – Сына Солнца, Эхнэйота. Рассказывали тебе жрецы-наставники о Солнечном правителе? Зря он закрыл все храмы и запретил людям молиться своим Богам. Не все приняли, а многие не поняли новое учение о едином Солнечном Боге, дарующим жизнь всему живому. Жрецы, хранившие миропорядок, знавшие магию, письменность и многие другие науки вынуждены были идти пасти скот или обрабатывать землю. А военные? Постигать воинское искусство стало не престижно. Сын Солнца терпеть не мог отважных менфит>34 или искусных колесничих.
– Почему? – мальчик семенил рядом с хромавшим Хармхабом и ловил каждое слово.
– Наверное, потому как сам был слаб телом. У него вечно чернели круги под глазами. Ни один мастер росписи по лицам не мог их скрыть. Грудь впалая, плечи не развиты. Бедра толстые и округлённые, словно у женщины. Даже я стеснялся при нем своих широких плеч и высокого роста.
– Почему он не любил жрецов?
– Трудно сказать – почему. Он вообще никого не любил, кроме своего Солнечного отца – Йота. И нас, детей Больших Домов он не любил. Многих знатных писцов прогнал от себя, а приблизил людей из низших, неграмотных. При дворе в охране появились наёмники. Всякий сброд нанимали: и ассирийцев, и митаннийцев, даже хеттов. Порядок в столице поддерживали маджаи из Куши.
– Чем занимался правитель? – Мальчик поправил на плече тяжёлый чехол, наполненный стрелами.
– Вечно молился своему богу Йоту и корпел над новым учением об устройстве мироздания. Он говорил, что Бог един и его частичка во всем: в человеке, в змее, в травинке, даже в камне. Красота приводит мир к гармонии, а сила разрушает его. Сын Солнца чрезмерно ценил поэтов, художников, скульпторов и прочих бездельников. В Ахйоте на каждом углу открывались мастерские резчиков и скульпторов. Еще одной большой глупостью Эхнэйота я считаю то, что он раздавал ответственные государственные должности всяким низшим писцам. Они ничего не смыслили в управлении, но зато наизусть знали все гимны Йоту. Понимаешь?
