– Ты помнишь мою девичью фамилию? – тихо спросила она.
– Гуревич, – ответила подруга. – А что?
В кабинете что-то упало. Там было нехорошо.
– Ничего. Напоминаю, я была Синицына. – И положила трубку.
* * *
В загсе, кроме Финкельмонов, были Артур и Лариса как свидетели. Они поставили свои подписи, как и положено, после молодоженов. Только они подошли к Тамаре и Яше с поздравлением, как молодая жена неожиданно сухо сказала:
– Спасибо, все свободны, до свидания.
Лариса с цветами за спиной замерла. Артур застыл с протянутой для рукопожатия рукой. Финкельмоны удалились. Лариса так и осталась со своим букетом.
– Вот так свадьба, – сказала Лариса.
– Нормально, сейчас все так женятся, – пожал плечами Артур.
– Алик, – взмолилась Лариса, – если мы когда-нибудь поженимся, дай мне слово, что у нас будет нормальная свадьба. Дай мне слово!
Артур пожал плечами. Он вообще не торопился, так много было нового и интересного впереди в жизни. Ему еще надо было получить профессию, найти хорошую работу, жилье, наконец. Вообще сама постановка вопроса его удивила. Слово какое дурацкое – «свадьба».
* * *
Летними вечерами на дачном балконе у Артура бывали долгие разговоры с отцом. Савелий Карпович раскладывал домино и всегда выигрывал. Артур задавал вопросы. Однажды спросил про деда, папиного отца, которого он видел только на фотографии.
– А когда он умер?
Оказывается, дед умер первого мая – в День трудящихся всех стран. Все отдыхали, включая похоронные услуги. Не положено было портить этот день. И второго тоже.
Бабушка, как продукт старого мира, требовала священника, дабы отпеть. Савелий, будучи уже с партбилетом, категорически в этом отказывал.
– Правильно, – одобрил сын, – но ты мог ей объяснить.
Савелий Карпович задумался. С того дня, когда его, партийца с 24-го года, заподозрили в пособничестве троцкисту, он стал иногда задумываться. Ясно, что окопались в святом деле грязные люди, но как с этим быть? Как их распознать?
– И что? – не унимался сын.
Отец нехотя промямлил:
– Зять помог, отыскал расстригу и приволок за шкирку.
– И что бабушка?
– Что с нее взять. Ты же видел, у нее вся комната была, как иконостас.
– Пап, а мама как там появилась?
– А Таточка у соседей гуляла на празднике. Там песни пели, хохотали. Ну, я пошел навести порядок.
– Навел?
– К забору подошел, увидел девушку, подозвал, объяснил ситуацию.
– Это была мама? И что она сказала?
На самом деле Тата сказала: «У вас краска на шее, вы перекрасились, зачем?» Понятие «перекраситься» тогда было непростое, оно означало скрытого врага. Савелий сразу обозлился и говорил дальше очень грубо. Первая встреча была ужасной. Потом удалось смягчить. Побрил голову, стал похож на героя Гражданской войны Котовского.
Разыскал по своим каналам, где она живет, принес подарок – живого усатого сома. Наладил контакт с Анной Ивановной, смешно рассказал, почему покрасился – на спор с другом. И сыграл на мандолине белогвардейский романс «На сопках Маньчжурии». Не «Вихри же враждебные» им петь.
– Понравилась девушка, – признался он, – образованная, красивая, умная.
Артур задал провокационный вопрос:
– А ты ей?
Савелий засмеялся:
– А куда им было деться, я же им жилье предложил, еду стал приносить.
– А бабушка как к тебе относилась?
– Уважала. Однажды услышал, когда уже вместе жили, как она на кухне хозяйкам говорила: «Савелий Карпович человек порядочный, как Иисус Христос».
