Логинов взял мои ладони в свои, приблизил к лицу и подул.
– Так лучше?
Мне хотелось ляпнуть: «Намного», – но, вовремя вспомнив то, что мы считаемся врагами, я хмуро ответила:
– Сойдет. – И поднялась на ноги.
– Ты что делаешь? Вдруг в окно увидит? На корточках! Только осторожно, чтобы, не дай бог, соседи не застукали.
На полусогнутых мы направились по узкой тропинке через участок к выходу на дорогу.
– Нет, я еще удивлялась обитателям замка, в который попала! – шипела я недовольно по пути с участка. – Жители деревни куда безнадежнее: одна про духов злых лопочет, другой бомжа из себя корчит…
– Тебе б стихи писать!
– Так и поступаю, когда злюсь!
Мы вышли на главную дорогу. Стоило сделать несколько шагов, как далеко впереди, вынырнув между домами на противоположной половине деревни, замаячила крепкая, плечистая мужская фигура с огромной стопкой различной макулатуры, торчавшей из сумки, что висела через плечо. И ежу было понятно, что это почтальон.
– На ловца и зверь бежит, – обрадовался Женька.
Не сговариваясь, мы ринулись к нему со всех ног и чуть не сшибли беднягу на землю.
– Что за шило в одном месте у вас, молодые люди? – более-менее вежливо поприветствовал нас почтальон, учитывая то, что удержать его на ногах смогло разве что чудо, за что мы и извинились.
Женя сунул ему под нос конверт:
– Вы должны помнить, как передавали его!
– Я?
– Да, вы.
– Я? – вторично переспросил почтальон, отчего я решила, что ноги моей больше не будет в этой деревеньке, иначе недолго заразиться сумасшествием.
– Вы, вы. Или вам запрещено передавать записки? Это наказуемо? Пять лет с конфискацией? Так мы никому не скажем, уверяю вас, мы на вашей стороне! – попытался пошутить Логинов, как вдруг почтальон, совершенно неожиданно для нас, заявил со всей уверенностью:
– Я этого не передавал.
Конечно же, мы ему не поверили.
– Послушайте, это очень важно, и извините, пожалуйста, за дерзость. – Меня удивило то, что Женька, оказывается, может быть предельно тактичным и вежливым, да еще и умеет извиняться. – Мы не хотели вас обидеть, просто это на самом деле важно. Вспомните, будьте так добры.
– Молодые люди, я понимаю, что это важно, иначе бы вы не стали на меня нападать посреди бела дня. Но я этого сегодня не передавал. Я еще в своем уме, склерозом не болею.
– Не сегодня. Вчера. Это было передано вчера.
– Но я первый день работаю! Потому и спросил: я вам нужен или тот, что до меня был.
Я почему-то вздрогнула от слова «был». Сглотнув, спросила:
– А где тот, что до вас работал?
– Какой-то шумахер сбил. Развелось их! Гоняют, ничего не боятся! Права купил – и вперед!
– Насмерть?! – ахнула я. Все, концы в воду. Что же это делается? Неужели какая-то записка дороже жизни человеческой? Пусть теперь кто-нибудь попробует сказать, что я все выдумала и что никакой детектив в этих событиях не прослеживается.
– Зачем насмерть? – вроде как удивился почтальон. – Живой, оклемается. Сейчас на больничном, в гипсе лежит.
– Вы, случайно, не знаете, как с ним связаться?
– Нет! – отрезал почтальон и побежал, видно, так мы его достали.
– Зачем он убежал? – недоумевал Жека. – Он что-то скрывает?
– Думаю, у него просто полно работы, – не согласилась я.
Что ж, происходящее было простым, как совок: кто-то усиленно заметал следы. А может, это всего-навсего случайность? Так или иначе, осталась только одна зацепка, и путь нам был лишь один.
