Чтение этих строк Гейне могло подсказать Готье мысль использовать в зарождающемся сюжете балета стихи Гюго. Они напечатаны в сборнике Гюго «Восточные мотивы» (1828), имевшем огромный по тому времени успех и 14 раз переиздававшемся. Цикл «Призраки», на который ссылается Готье, не вызывает сегодня прежнего энтузиазма. В нем нет и намека на ориентально-экзотические мотивы, давшие название томику Гюго. Это лирические размышления о судьбах юных и прекрасных девушек, у которых реальная действительность отняла все, вплоть до самой жизни. Идиллические сценки, характеризующие героинь Гюго, окрашены в трагические тона. Первое стихотворение начинается словами: «Увы! Как часто я видел юных девушек, которые умирали». И заключается: «Да, такова жизнь!». Второе стихотворение – набросок портретов девушек, которые умерли. Поэт хочет «удалиться в глубь лесов».
Виденья нежные! Лишь погружусь в мечтанья —
Выходят чередой они ко мне тотчас,
В неверном сумраке их зыбки очертанья,
Но вижу явственно я средь листвы мерцанье
Печальных и пытливых глаз.
Я вижу, вижу их! Приняв их облик милый,
Рой помыслов моих является ко мне, —
Сплетаясь в хоровод, танцуют вкруг могилы
И тают в воздухе… Смятенный и унылый,
Я вновь с собой наедине
[9].
Заметим, что эти строки подсказывают II акту «Жизели» жанр баллады или ноктюрна. Герой Гюго размышляет вслух, как бы сливаясь с видениями, рожденными его фантазией, и одновременно вспоминает девушек, так и не испытавших счастья юности. Реальное бытие и призрачное существование по воле героя, «обдумывающего жизнь», образуют два мира в стихотворении. Авторы «Жизели» провели через II акт этот принцип двуединства. Возникают и другие ассоциации со спектаклем. Вспомним слова Гюго о том, что он помогает движениям призраков, берет их за крылышки, и др.
В третьем стихотворении поэт описывает героиню, полюбившуюся Готье, когда он думал о Жизели, отождествляя ее с балериной Гризи.
Близка моей душе одна из них всех боле:
Испанка юная! Прелестна, как рассвет.
Взгляд черных глаз ее полн радости и боли,
И нежная краса сияет в ореоле
Пятнадцати невинных лет.
И далее:
Балы и празднества! Их предвкушенье, сборы
Смущали день и ночь ее души покой;
В мир, видимый лишь ей, она вперяла взоры:
Флейтисты, скрипачи, танцорки и танцоры
Во сне являлись к ней толпой.
Неоднократно поэт повторяет, как рефрен, один и тот же мотив.
Балы и празднества! Как их она любила!
И эта страсть ее в могилу унесла.
Выразительно описываются чувства героини на балу.
Вся – воплощение веселья, танца, смеха…
А вслед за праздником – печальное похмелье.
Бал кончился, наряд упрятан в гардероб.
Прощайте, танцы, смех, браслеты, ожерелья, —
На смену шумных зал – девическая келья,
Тоска и кашель и озноб.
В четвертом стихотворении говорится об Испанке, умершей в 15 лет: «мертва при выходе с бала», и цветы, которые венчали ее головку, вянут на могиле. Пятое стихотворение рассказывает, как призрак девушки встает из могилы, как обнимает мать.
И в танец роковой ее он увлекает.
Звучит незримый хор. И вот редеет тьма:
В сиянье радужном на-небеса всплывает
Белесый диск луны. Вкруг облаков мерцает
Серебряная бахрома.
Заключается цикл коротким шестым стихотворением: поэт призывает вспомнить о героине, умершей, как Офелия, собирая цветы.
И в упоении срывала розы жизни,
Веселье, красоту, и юность, и любовь.
Героиня балета также обожает балы и танцы, как Испанка. Словно про Жизель написаны строки Гюго:
