Жизнь алхимических философов - страница 28

В этот период он, как говорят, совершил паломничество к Святому Иоанну в Галисии и там же уединился. Он вернулся в свое время на Майорку и принял религиозную привычку, но, однако, не принял религиозную жизнь. Он удалился в небольшое жилище на горе Ранда, владение, которое не было включено в общую продажу его имения. Здесь он заболел и был утешен двумя видениями Спасителя.

После перемены жизни первым благом, о котором он просил Бога, было просветление его ума, чтобы он мог написать книгу, способную полностью уничтожить заблуждения Магомета и заставить неверных, посредством добрых и твердых рассуждений, принять веру Иисуса Христа. В ответ на эту молитву он, как утверждается, осознал совершенное духовное просветление и мгновенно стал способен рассуждать мощно по всем вопросам, так что с тех пор он прослыл великим и тонким доктором как в человеческих, так и в божественных науках. Более трезвый отчет сообщает нам, что «он подготовил себя к труду по обращению магометан, изучая их книги на арабском языке», и что его подготовка продолжалась в течение шести лет. Согласно другому авторитетному источнику, это миссионерское рвение не датируется более ранним периодом, чем 1268 год – через три года после его реформации – когда в другом из своих видений он увидел на листьях мирта или мастикового дерева определенные знаки, которые напоминали турецкие или арабские буквы. Проснувшись, он почувствовал себя призванным к миссионерской деятельности среди язычников.

Убежденный, говорит один из его биографов, что Дух Божий не вдохновил его Небесной Наукой, чтобы позволить ей оставаться без дела, и что он предал бы свое призвание, если бы его свет был сокрыт под сосудом, он решил отправиться в Париж и там опубликовать вечные истины, которые были ему открыты. Другие предполагали, что, предпринимая это путешествие, он просто искал наставлений в латинском языке в одном из центров обучения. Однако несколько его трактатов по философии, теологии, медицине и астрономии относятся к этому периоду, как и некоторые работы по алхимии, но этот момент будет рассмотрен должным образом позже.

Все еще проникнутый своим евангелистским и миссионерским рвением, он нанял молодого араба в качестве своего камердинера, чтобы тот мог усовершенствовать себя в разговорном арабском языке; но он, обнаружив, что его хозяин намеревался разрушить божественные принципы Корана и проповедовать против святого закона Магомета, благочестиво решил убить его и однажды вонзил кинжал ему в грудь. Он попытался повторить удар, но Раймонд Луллий, раненый и истекающий кровью, умудрился разоружить его, возможно, с помощью святого и подходящего отшельника, которого в этот критический момент выдвинул один из биографов. Молодой араб был заключен в тюрьму с неохотного согласия своего слишком великодушного хозяина, который, похоже, не предпринял дальнейших действий против него; Но несчастный мусульманский энтузиаст был настолько охвачен досадой из-за провала своего героического замысла уничтожить во что бы то ни стало непримиримого врага пророка, что в припадке бессильной ярости задушил себя в своей темнице.

Именно после этого эпизода и после выздоровления Раймонда Луллия от насилия его камердинера, по словам другого историка, он удалился на гору Ранда, и тогда, и только тогда, он получил от Отца Света то новое озарение, которое другие приписали ему в гораздо более ранний период. Вероятно, это был второй визит в его Балеарское уединение; он пробыл там семь месяцев, «всегда погруженный в молитву и беседуя, как ему казалось, непрерывно с ангелами, чьи утешения он получал – утешения, – говорит благочестивый писатель, – которые душа действительно может осознать, но которые уста не могут достойно описать».