Когда я прибежала, папа Лео ещё спал. Дома было как-то особенно уютно и тихо. Бабушка говорила шёпотом:
– Я чугунок с картошкой в печь поставила – тушёная картошка вам будет. Накормишь отца, когда проснётся. Немножко похозяйничала с продуктами, сала в картошку нарезала. Ничего?
– Конечно! Спасибо вам! Спасибо, что сварили, – также шёпотом поблагодарила я.
– Подумала, пока придёшь, я печь уже протоплю. Второй раз топить – накладно. Вот и сварила!
– Не оправдывайтесь! Всё хорошо!
Наступили вечерние сумерки. Папа Лео проснулся. Я накормила его, и мы разговорились. К нашему разговору присоединились бабушка и пришедшая с работы хозяйка.
Словоохотливый папа Лео рассказывал, как воевал, как был ранен, как затем оказался в госпитале.
– Так не призывали же немцев на передовую! – возразила хозяйка.
– Меня призвали перед войной, а когда началась война, никого не спрашивали, кто он по национальности, – немец, поляк, узбек или казах. Приказ для всех был одинаковым – не отступать! Это потом уже вышел указ – немцев снять с передовых и отправить в тыл! Тылом же была трудармия, иначе говоря, – заключение.
– Пап, а отчего немцев сняли с передовых?
– Почём мне знать?
– Так это ж, как божий день, ясно! Воевать против германца русские немцы не стали б, на его сторону перешли бы, – вмешалась хозяйка, завотделом пропаганды райкома партии.
– Не скажите… Мы собирались защищать Родину – республику свою!
– Но родом вы из Германии!
– Да, предки наши – из немецких земель, но мы и наши деды уже здесь родились.
– Ну и что!
– Самые умные командиры – таких, конечно, было немного – рисковали карьерой, но оставляли у себя в роте немцев. Роты от этого только выигрывали – получали отличных переводчиков!
– Я такими фактами не владею, – усомнилась хозяйка.
– Нас, русских немцев, глубоко обидели. Выслали, лишили домов, отобрали родину. Как каких-то преступников, в Сибирь сослали. Весь народ объявили «диверсантами» и «шпионами», «провокаторами» и «предателями». Их и без нас хватало!
Я незаметно толкнула пау Лео – не говори, мол, лишнего…
– Ну да, предателей и среди русских хватало! – поддержала бабушка.
– Конечно! А перед высылкой шо учинили – знайте?
– Пап, завтра рано вставать… Давайте разговоры закончим – спать пора!
– Я отдохнул, выспался. В бригаде привык помалу спать, высплюсь! – не понял отец намёка.
– Ты, Тоня, не волнуйся, мы никому докладывать не побежим. Рассказывайте! – обратилась бабушка к отцу. – И что же учинили?
– Переодели в немецку форму НКВД-шников и высадили недалёко от села, как немецкий десант. Люди увидали парашютистов и ахнули – немцы ж, фашисты! А их тьма-тьмушша! Испугались, шо село захватят, вооружились, кто чем мог, и разбили десант! Не думали, шо их провоцируют, специально подставляют! А как победе радовались! – и замолчал. – Их всех потом расстреляли. Ни в чём не повинные люди полегли. За что?
– Пап, ты, наверное, придумываешь?
– Я-я? Придумываю? Это не один я видел! Там такой бой шёл!
– Я об этом впервые слышу, – заметила хозяйка.
– Так разве об этом станут писать? Об этом вы нигде не прочитаете! Но это чиста правда. Почти всех, кто участвовал в уничтожении десанта, объявили «врагами народа» и расстреляли. Чуть позже расформировали республику и объявили весь народ диверсантами и провокаторами. А это неправда!
– Неужто так и было?
– Гм… Можете не верить. Как хотите, но… так было.
– А где тебя ранило? – полюбопытствовала я.
