Мы с Йоко поддерживали провалившихся вскоре революционеров, а Andy Warhol боролся по-своему: давал деньги демократам. Одним ненастным вечером, когда мы уже всласть поиздевались над горе-президентом, передавая друг другу джойнт, разговор зашел о покушении на него. Он говорил, все было абсолютно нереально, как в фильме или в телепрограмме. Его бывшая актриса Валери, у которой уже давненько зашел ум за разум, пришла как-то в его рабочую студию и вдруг вытащила пистолет, который Энди счел за игрушку, навела не него дуло и нажала на курок. Бэнг! Энди сказал, что настоящие пистолеты – это дурная бутафория. Он даже не пытался увернуться, загипнотизированный дулом. По счастью, она промазала. Только его левое плечо было задето, и он, как говорится, к глубокому удовлетворению окружающих, отделался легким испугом. Ее разоружили, а Энди повалился в кресло и потребовал камеру и виски. Ее потом отправили на принудительное лечение, а он нанял двух здоровенных бывших полицейских охранять свою фабрику американской мечты.
«Было страшно?» – поинтересовался я.
Мы все были в превеселом настроении. Йоко гладила себя по голове и что-то бормотала себе под нос. Анди выписывал сложные фигуры носком ботинка на ковре. Он небрежно прошелестел:
«Не могу ответить утвердительно… Немного не по себе, как в самом ужасном моменте фильма ужасов. Все произошло как на экране телевизора – я люблю телевизор. Это наш путь спасения от одиночества и полного одичания. Пока голубой экран не погас, ты не один».
У меня уже давно было чувство, что он кого-то копирует. Какой-то старомодный, раздражающий маньеризм. Он играл пальцами, скрещивал руки на груди, перекидывал одну ногу на другую, поводил плечами… Но каков был оригинал? Noel Coward? Кто-то из немцев? Из русских? Не знаю, во всяком случае, какой-то европейский мэтр.
«… Черная неблагодарность… Я научил ее одеваться, причесываться, фотографировать… а она вдруг выкинула этакий дурацкий номер! Люди, люди – что за мусор у них подчас в голове. Главное – я никогда не давал ни малейшего повода…»
Тут я решил оживить разговор и рассказал, как в мою бытность Битлом Джоном я учил попугая одной моей знакомой-«спаниеля» говорить: «Сними штаны!» Правда, разобрать крики его заржавевшей гортани было трудно, но я сделал все, что было в моих силах. I did what I could!
Тогда Энди вкусно облизнулся и сказал: почему бы нет? Снимать штаны – это одно из самых важных действий в жизни…
Хихикая, мы дружно с ним согласились. Фоном к нашему разговору был Lou Reed с его „Walking on the wild side“. И мы …
Как говаривал Оскар Уайльд, любой авторитет безнравственен. Я не хочу этим сказать, что Энди был для нас с Йоко авторитетом, но он, несомненно, пытался играть роль мэтра, даже в моем присутствии. Мэтр всегда хочет быть непререкаемым авторитетом; в этом смысле Энди – глубоко безнравственный человек.
С другой стороны, у него было чему поучиться: прежде всего его умению кроить свой имидж из лоскутков чужой личности). Но я не собирался входить в его близкий круг, так же, как и он в мой. Йоко знала его по старым временам, еще до меня, но особой теплоты в их отношениях не было и тогда. По-моему, он недостаточно оценил искусство Йоко, а это недопустимый проступок в ее глазах. После этого вечера мы обменялись несколькими звонками и потом приглушили наше знакомство. Его рассказ о покушении был так себе.
