– Это Малика, моя подруга, – представил ее Князев.
– Очень приятно, – вымолвил Клим, тараща растерянные глаза на его подругу. Мелкие грешки у Князева случались, но чтобы так открыто появляться с женщиной – такого за ним еще не водилось. – А меня зовут Клим… Пардон, известие для меня неожиданное… Вы давно?..
– Третью ночь, – Князев догадался, что за вопрос вертелся на языке друга. Клим не уловил в его тоне ни вызова, ни шутливости, ни других оттенков, говорящих о несерьезности откровенного заявления. Павел Павлович налил Малике вина, себе и заму коньяк. – Где же Ляпа?
– Ты обещал не пить, – напомнила Маля.
– Не бойся, Малика, до того состояния, в каком ты меня подобрала, я больше не напьюсь. Человек пьет, когда ему плохо, а мне сейчас хорошо.
– Лучше не бывает, – скептически буркнул Клим. – А где вы его подобрали?
– У ресторана, – ответила Маля, отпивая из бокала. – Ну и кислятина.
– М-да… – качнул головой Клим и оживился. – Идет.
Ляпунов, достигший больших высот скачками, как кенгуру, перепрыгивая препятствия, притом не брезгуя ничем, держал в руках бюджет района. Ему было сорок три, но из-за небольшого роста и щуплости Ляпунову можно дать лет тридцать. Отличительная черта его – наполеоновский комплекс, как у многих неприметных и невысоких мужчин. Он поздоровался с Князевым и Климом за руку, даме чмокнул ручку, оценил ее положительно и приступил к делу:
– Сколько хотите, Пал Палыч, за свой автомобиль?
– Сто пятьдесят, – ответил Князев.
– Многовато… Я бы дал сто.
– Моя машина, как вам известно, собрана не в Литве из боя, купленного на свалке в Германии, а доставлена с конвейера и стоит намного дороже, но вам я ее отдаю за бесценок, даром. Сто пятьдесят.
– Пал Палыч, по дружбе вы могли бы еще двадцать скинуть.
– Артем Адамович, – улыбнулся Князев одной половиной рта, – вы хотите воспользоваться моим положением? Сто пятьдесят. Завтра утром вы перечислите на счет основную сумму, а двадцать отдадите наличными при оформлении. Если у вас нет этих денег, то извините…
Малика сидела с прямой спиной, сложив руки на коленях и опустив глаза. Ей было неинтересно, непривычная обстановка давила, она не решалась сделать лишнее движение, чтобы не показаться дурой. А думала она о сестре и муже, которым страшно находиться сейчас среди дегенератов, готовых по первому сигналу убить пленников.
Ляпунов не сдавался, наконец сошлись на ста сорока.
– Малика, ты открыла счет? – спросил Князев, выведя ее из задумчивости. Она кивнула. – Дай реквизиты.
Маля вынула из-под попы сумочку, достала лист, Князев забрал его и передал Ляпунову, который поинтересовался:
– А ваша супруга дала согласие на продажу автомобиля?
– Ее согласия не требуется. Автомобиль оформлен на мою мать, а у меня доверенность на право управления и право продажи.
– Наши капиталисты хитрецы, – хихикнул Ляпа.
Настала пора обмыть сделку и поужинать, а также поговорить на животрепещущую тему – о заводе. Князев начал:
– Скажите, Артем Адамович, разве вы не заинтересованы, чтобы завод остался в наших руках?
– Вы не точны. – Ляпунов улыбался исключительно даме, видно, приглянулась ему она. – Контрольный пакет акций у вас, и вы фактический собственник завода. Но вы допустили массу ошибок, теперь дело за решением суда. А губернатор и мэр не вправе вмешиваться в дела частной собственности.
– Но казна получает деньги из нашего кармана, – подал голос Клим. – Не боитесь, что завод в чужих руках остановится, как остановилось множество предприятий в области именно после «решающих» судов?
