Вот, вроде он – память у меня стала намного лучше и ее вчерашнюю демонстрацию я запомнила прекрасно, что даже удивительно. Ну вот. Положив треугольничек амулета девчонке на грудь, почувствовала ее дрожь. Ага…
– Открывай уже глазки, Дэйя. Вижу, пришла в себя.
– Йен… а… а ты меня зачем раздел? – Распахнутые глаза, в которых тут же начинает собираться влага и подрагивающие мелкой дрожью губы являют то еще зрелище. Совсем девчонка.
Хотела бы гадость какую сказать, но резкие слова с губ так и не сорвались – еще истерить начнет. Не хочу слушать.
– Не реви, предложением твоим воспользоваться я не планировал и не планирую, тем более еще и в бессознательном состоянии. Женщин в моей жизни было достаточно, так что ничего нового я для себя не открыл. Тебя раздел для осмотра возможных повреждений, да и отмыл – у тебя на бедре была серьезная царапина, обработал и ее. Не реви. Ну, что еще?
Видя, что от моих спокойных слов она вроде бы начала успокаиваться, но потом дрожь пошла заново. Отходняк от вчерашнего? Похоже что да, слезоразлива всё-таки не избежать.
Качнув головой, сгребла девчонку на руки, предварительно получше завернув в плащ, благо силы позволяли, да и статус мой нынче похоже как раз таков – спаситель и утешитель мелких зеленых соплюшек. С полчаса всхлипываний и подвываний в мое плечо и дриада вроде начинает успокаиваться. Вот и чудно.
– Ну, все? Есть хочешь? Сама оденешься?
– Да… ага… да, спасибо… а, дай сумку, пожалуйста… – Кивки и благодарности, перемежаемые с последними всхлипами и вот она уже сама тянется к сумке. – Только я… я мясо не ем…
Нда, вегетарианка на мою голову. А у меня-то кроме мяса и нет ничего. Хотя… вроде хлебцы еще с фруктами оставались, да и у нее я в сумке что-то видела. Точно, ладно, сама разберется. Сгрузив девчонку обратно на траву, положила рядом ее сумки. Сама же отошла, предупредив, что рядом, смотрю за местностью, но за ней подсматривать не буду, пускай одевается спокойно.
– Йен, я все, вернись… пожалуйста. – Неуверенный голосок девчонки и я поражаюсь, как же он не соответствует ее вчерашнему. Вчера она была более смелой и сильной. Что же произошло? А сейчас кажется она и вовсе одна остаться боится.
– Здесь я, здесь, не бойся. Кроме нас здесь нет никого, ну и зебраки конечно.
– Кто? – И такое искреннее удивление, что я только морщусь с досады. Это для меня они зебраки…
– Транспорт мой.
– Дъянги?
– Ага. – Пускай будут дъянги, по мне так все равно зебраки.
– А где мой… мой Танай?
– Конь?
– Да.
– Сдох.
– О… – И вновь опущенные уголки губ и одна слезинка прорывается наружу.
– Не реви, Дэйя, слезами делу не поможешь. Радуйся, что сама жива.
– Ты злой!
– Да ну? А вчера ты так не думала… – Не подходя к девчонке и не мешая ей расчесывать и заплетать длинные волосы, усмехнулась и занялась завтраком. Костер разводить смысла не было, все равно тушить, да отправляться скоро, к тому же мясо, лежащее внутри, было еще теплым.
– Прости… прости, Йен… – Смутившись на мой незлобный тон, Дэйя немного подумала и подняла на меня свои глаза. – Ты возьмешь меня с собой? У меня ведь правда больше ничего нет. Я не смогу тебе заплатить. Я думала, что может из похода у меня что-нибудь будет, а мы… а они…
– Дэйя, стоп. Давай чуть позже. – Прерывая вновь начинающиеся слезы, подняла руку. – Давай поедим и поедем, а там уже как успокоишься совсем, так и поговорим, что случилось. Хорошо?
