Востребованность «джинсов» росла, а с ней и круг интересных и перспективных знакомств. К перспективным я относил всех персонажей, имеющих хоть какое-то отношение к «джинсовой» теме: тканям, аксессуарам, фурнитуре и оборудованию.
На меня вышла целая команда замечательных клиентов, научных сотрудников из НИИ ХБ, которые, во-первых, рассчитывались отрезами настоящей импортной джинсовой ткани, привозимой им для исследования, а во-вторых, поведали много интересного из своей области. От них я узнал, что советская наука никак не может добиться необходимой плотности переплетения нитей, поэтому наша «джинсуха» такая вялая и «не стоит», как заграничная. А секрет набивки импортной ткани Советскому Союзу категорически не продают ввиду эмбарго на технологии двойного назначения. Специалисты, наконец, разъяснили загадочную надпись на бумажных этикетках «Denim 11 ¾ oz.», долгое время ставившую нас в тупик: цифры как раз и определяли плотность ткани в унциях, а «денимом» оказалась «грубая, жесткая, плотная ткань саржевого переплетения, у которого в индиго окрашена только нить основы, но не уто́к». То, что мы называли «джинсуха» в рубчик, как у «Levi’s» и «Lee», оказалось саржевым переплетением.
Самой же красивой и потому дефицитной являлась ткань в ёлочку, из которой шился «Wrangler» и его брат-близнец «Maverick». Выяснилось, что «деним» может быть не только хлопковым. Позже свояк отдал мне на выкройку привезённые им из Вьетнама неубиваемые джинсы, сшитые из джутовой ткани, которые он относил свыше десяти лет, а они только слегка потеряли цвет.
Представители «рабочей аристократии» с расположенного по соседству оборонного ящика оказались самыми что ни на есть перспективными знакомцами. Они самостоятельно наладили изготовление кожаных тиснёных лейблов любого рисунка и типоразмера из подручных материалов и активно осуществляли «бартер» на спиртные напитки. Причём цена кожаной этикетки внутри охраняемой территории в разы отличалась от стоимости за заводской проходной.
Между моим домом и заколюченной поверху капитальной оградой предприятия находилась разросшаяся рощица яблони – китайки, много лет назад высаженная нашей дворовой активисткой-пенсионеркой. В старших классах школы мы уже вовсю уединялись там с девочками для романтических бесед и первых робких объятий и поцелуев. И естественно, я прекрасно знал о неприметном лазе в заборе, через который работяги с особо засекреченного производства шастали за водкой. Поэтому нам с «Малышом» большой «родной» кожаный лейбл «Levi’s» с двумя лошадьми, разрывающими джинсы, доставался почти даром.
К категории интересных относились, в основном, музыканты московских рок-групп, всегда находившиеся на переднем крае джинсовой моды.
Первым ко мне обратился Юра Иванов, басист одного из первых составов группы «Скоморохи». Тогда я в первый раз увидел джинсовый комбинезон – это было за гранью реальности.
Юрка желал превратить стандартный прямой силуэт в клёш от бедра. При этом размах его дизайнерской мысли меня потряс – клинья следовало вставлять не в швы, а разрезав штанины по линии гипотетических стрелок. Смотрелся переделанный комбез просто улётно, другого слова я не находил. Каждый раз, посещая сейшена «Скоморохов», я с гордостью наблюдал за Юркой в своём творении.
Музыкальный коллектив «Ребята с Арбата», позднее уехавшего в США Вадима Мулермана, привёл шиться практически в полном составе гитарист Андрюша, приятельствовавший с моим другом «Кукой» Карсаулидзе, барабанщиком «Арсенала».
