Шаг. Ещё шаг. Тимошка остановился и прислушался. Существо в кустах затаилось.
«Небось, приблудная собака», – решил мальчик и хотел было повернуть назад к скамейке, но любопытство пересилило. Очень уж странным ему показалось мелодичное пощёлкивание в кустах. Точно кто-то орехи колол. Ну не собака же орехи колет?!
Почти не дыша, он подкрался к зарослям сирени, постоял. Ни звука. Тогда Тимка решительно раздвинул руками упругие ветки и отпрянул: на него смотрел стеклянный глаз диковинной птицы. То, что птица ненастоящая, Тимка понял сразу: очень уж неестественно топорщились ярко-жёлтые перья и посверкивал похожий на пуговицу красный глаз. Он наклонился, чтобы рассмотреть диковинку поближе, но птица вдруг качнулась, подпрыгнула и поползла в сторону. Потом она приподнялась, и под ней обнаружилась маленькая старушка с жидкими спутанными волосами и в подпоясанном верёвкой засусленном синем зипуне. Тимошка прямо рот разинул от удивления. Он понял, что птаха была прикреплена к потёртой фетровой шляпке, и фыркнул: попробовала бы его мама или тётка Маня надеть подобный наряд в хлев или на сенокос! Всё село бы смеялось да пальцами у виска крутило.
Старушка обидчиво наклонила голову и показала Тимошке язык. Он возмутился. Мало того, что бабулька шастает по кустам в немыслимой шапке, так ещё и дразнится!
– Ты кто? – пытливо посмотрел он на бабку и хотел потрогать руками чудную птицу, но бабка вдруг пронзительно завизжала, завертелась колесом и выхватила у него из рук часы Петра Сергеевича.
Тимошка застыл от неожиданности, его прямо в жар бросило:
– Отдай!
Старуха снова показала ему язык, повернулась и живо засеменила к распахнутым воротам больницы.
– Бабуля, отдай часы! Это не мои! – побежал за ней Тимка.
Бабка припустила что есть мочи, да так быстро, что мальчику было за ней не угнаться. Время от времени она подпрыгивала и выкрикивала что-то вроде «Юх! Юх!»
Тимошка на мгновение оглянулся, чтобы посмотреть, не вышел ли на крыльцо кирпичного корпуса Пётр Сергеевич, и этого оказалось достаточно, чтобы прыткая старуха совершенно исчезла из виду. Как испарилась. Тимошка подбежал к тому месту, где только что стояла нищенка, и лихорадочно заметался по сторонам.
«Часы, часы, она украла дяди Петины часы, – в отчаянии повторял он. – Что мне скажет дядя Петя? Он ведь велел мне не отлучаться со скамейки, даже свои часы не пожалел, чтобы мне не было скучно. Что теперь делать?»
Тимошка обессилено опустился на придорожный камень и обхватил голову руками. Как теперь показаться на глаза Петру Сергеевичу, он не знал. Неподалёку раздался еле слышный шорох и уже знакомое пришёптывание: «Юх! Юх!» Мальчик встрепенулся и повернул голову в направлении звука: на соседней улице, огибающей высокий жёлтый дом, мелькнула знакомая птица. Бабка! Тимка вскочил, как настёганный, и кинулся вслед за воровкой. За углом никого не было. Только рядом с ним чуть скрипнула тяжёлая крашеная дверь. Старуха там! Тимошка всем телом навалился на неподатливую дверь, она распахнулась, и паренёк вывалился на красивую набережную незнакомой узкой речки.
«Как же так? – не понял он, – разве может быть дверь с улицы на реку?»
Тимошке на миг показалось, что он сошёл с ума, но вдали снова раздалось знакомое «Юх!» и он, забыв обо всём на свете, кроме украденных часов, помчался вдоль по вымощенному гранитом берегу.
