– А я думал, он всегда в царской ходит, – разочарованно протянул Тимошка.
«Поджоги в Гатчине! Поджоги в Гатчине! За три дня сгорело два дома! Покупайте свежую газету!» – раздался на улице звонкий мальчишеский голос разносчика газет.
– Что делается, что делается! – покачала головой тётя Сима и перекрестилась. – Вот уж напасть, так напасть. Люди говорят, что сюда из Франции самого знаменитого французского сыщика выписали, чтоб быстрее поджигателей сыскать. Вчера к Петру Сергеевичу в больницу сразу трёх обгоревших привезли. Он и сейчас там с ними возится.
– Здесь я уже, здесь, – раздался снизу знакомый голос.
Доктор тяжело прошёл в кухню и обессиленно опустился на стул.
– Целый день спасали пострадавших на пожаре. Мать и дочь. Малышка лет шести. Угорели сильно. Едва выжили.
Он пристукнул кулаком по столу:
– Эх, попался бы мне этот варнак, что дома поджигать удумал, живым бы не ушёл.
– Дяденька доктор, – тревожно посмотрел на него Тимошка, – вдруг это те самые разбойники, которые со мной на поезде ехали и хотели украсть твою сумку?
– А ведь верно! – оживился Пётр Сергеевич. – Поджоги как раз и начались с того дня, как тебя под поезд столкнуть пытались. Молодец, Тимофей, верно рассуждаешь! Давай, рассказывай, что помнишь.
Тимка, собираясь с мыслями, поёрзал на удобном высоком стуле, совсем не похожем на лавки в тёткиной избе, глубоко задышал и принялся рассказывать нехитрую историю всей своей коротенькой жизни. Хотя его рассказ занял от силы десять минут, тётя Сима успела пару раз жалостливо поплакать, а Пётр Сергеевич недовольно нахмуриться.
Наконец в кухне воцарилось молчание, изредка прерываемое потрескивающими в плите угольками и бульканьем кофейника.
– Знаешь что, Тимофей, – сказал хозяин и посмотрел на тётю Симу, – оставайся-ка ты пока у нас, а там видно будет.
Тимошка жил в доме Петра Сергеевича уже вторую неделю, за этот срок он успел всей душой привязаться к добрейшей тёте Симе и к вечно занятому доктору. Время от времени мальчик подумывал, что нехорошо быть обузой в чужом доме, «лишним ртом», как сказала бы тётка Маня, и тогда начинал изобретать планы самостоятельного зарабатывания денег.
– Завтра мы с тобой пойдём на лотерею-аллегри, – однажды сказал Тимошке Пётр Сергеевич. – Благотворительное общество будет продавать выигрышные билеты, все деньги от которых пойдут в пользу больницы для бедных.
Он радостно потёр руки:
– Хорошо бы оборудовать приличный хирургический кабинет с новейшей лампой для освещения операций.
«Лотерея-аллегри! Выигрышные билеты!» Это известие взбудоражило Тимошку. Даже в его родном селе все знали, что такое выигрыш в лотерею, что уж тут говорить про почти столичную Гатчину.
В городе только и было разговоров про предлагаемые призы. Накануне выходного дня Пётр Сергеевич принёс программу гуляния, и Тимошка, изрядно вспотев от старания, громко по складам прочитал: «2 июня 1903 года, в воскресенье, на военном поле против Дворца, в 2 часа пополудни начинается гуляние с лотереей-аллегри. Главные призы: три лошади, две коровы и коза. Цена лотерейного билета 10 копеек. Драматической труппой под управлением А.Лучезарова будет разыграно сочинение Полевого «Дядюшка на трёх ногах» и водевиль Григорьева «Иголкин – купец». Кроме театра будут выступать музыкальные клоуны братья Акатовы. По заключении гуляний, в 10 часов вечера, будет зажжён фейерверк».
