– Определенно, – легко рассмеялась Клава.
А следом за ней и все находившиеся в прихожей: элегантная и немного величественная Софья Михайловна, Раиса Романовна, видимо, вышедшая открывать двери на звонок, и подтянувшиеся из гостиной на громкие голоса и спор «девочки» в количестве четырех дам.
– Матвей приехал за Настенькой, – принялась пояснять сложившуюся ситуацию Софья Михайловна, – а мы с девочками так замечательно общаемся, что еще не готовы расставаться. Матвей презентовал нам корзину великолепных фруктов, дивные конфеты и бутылочку настоящего «черри». Но категорически отказывается присоединиться к застолью и нашей беседе, а мы все его дружно уговариваем. Ты пришла очень вовремя, надеюсь, поспособствуешь нам его все-таки уговорить.
– Нет-нет, Софья Михайловна, при всем уважении, – заспешил в очередной раз отнекиваться гость, – я лучше посижу в машине и поработаю.
– А знаете, Матвей, – предложила Клавдия, выручая его, а заодно спасая и себя от участи общения с пятью (пятью!) бывшими дамами-преподавателями, вспоминающими былое, – Софья Михайловна занята чудесной и радостной встречей с гостями, а у Роберта Ромуальдовича давно настало время вечернего моциона, значит, выводить его на променад предстоит мне. Приглашаю составить нам компанию и прогуляться. Тем более на улице такой дивный и теплый вечер.
Первым на внесенное ею предложение отреагировал Бобчик: живенько протиснувшись между ног присутствовавших и сев на задницу перед Клавдией, выжидательно уставился на нее, всем своим видом прямо-таки излучая вопрос: «Гулять? Это ты сейчас всерьез или так, издеваешься?»
– Я с большим удовольствием принимаю ваше предложение, – несколько поспешно и почти радостно согласился гость, «атакованный» гостеприимством.
– Почему Роберт Ромуальдович? – поинтересовался Матвей, когда они спускались по лестнице подъезда, проигнорировав лифт.
– На самом деле его высочество зовут Роберт Арнольд Генрих Восьмой, или Девятый, очередность я вечно путаю, – взялась объяснять Клавдия. – Все потому, что он ужасно породистый, выведенный от непомерно правильных, именитых родителей.
– А Бобчик – это семейно-ласкательное? – уточнял детали Матвей.
Обсуждаемый объект при произнесении его уменьшенного, домашнего имени незнакомцем остановился, повернул голову и посмотрел на того откровенно презрительным, полным высокомерия взглядом, очевидно означавшим недоуменный вопрос: «Ты кто такой вообще, чтобы со мной тут фамильярничать?»
Двое особей мужеского полу – пес и человек – какое-то время смотрели друг на друга с большим познавательным интересом, словно изучая и примеряясь к силам и характерам друг друга. Переводя взгляд с одного на другого, Клавдия не удержалась и звонко рассмеялась комичности неожиданно возникшей мизансцены.
Роберт Арнольд Генрих все-таки Девятый попал в их дом по воле и благому намерению бывшего ученика Софьи Михайловны, преподнесшего ей такой вот, скажем прямо, весьма недешевый подарок на восьмидесятилетний юбилей три года назад.
– Вот, Софья Михайловна, я счел, что вам непременно нужен песик. Эта порода называется бостон-терьер, их еще называют «массачусетские джентльмены». Они очень добродушные, веселые, живые, очень умные, у них совершенно отсутствует агрессия, и они очень доверчивые. Надеюсь, он будет вам настоящим другом.
И бывший ученик, по ходу жизни ставший весьма состоятельным и влиятельным человеком, торжественно протянул юбилярше корзину, где на специальной мягкой подстилке копошился совсем маленький и совершенно очаровательный щенок, смотревший на них огромными глазенками, темными, как поблескивающие бочками греческие маслины.
