Маевская выяснила, как добраться до магазина Ахыева, без промедления отправилась в лавку, где по словам Сергея они покупали алкоголь.
Надежда извлекла из сумки фотографии, передала несколько отпечатков в окошко. Продавщица согласилась:
– Да, были эти молодые люди, они оба приходили в тот день.
– Во сколько?
– Точно время я не помню, но кажется…
– До пяти или после? – резко перебила Маевская.
– Да, до пяти. Точно, мне еще внучка звонила после этого. Я на часы глянула, было около двенадцати.
– Все понятно, спасибо вам большое. Вы мне очень помогли, – едва заметно улыбнулась Надежда.
Маевская шла по улице, свернула к хлебозаводу. Уверенным шагом направилась к Сергею. В этот момент зазвонил мобильный.
– Алло, слушаю.
– Надежда?
– Маевская.
– Мы могли бы встретиться, нам нужно поговорить с вами.
– Простите, а вы кто?
– Элеонора Васильевна. Это мать Бориса Кощеева. Вы ведь занялись расследованием?
– Да, я.
– Хорошо. Можете прийти по адресу…
Через пятнадцать минут Надежда поднялась на второй этаж пятиэтажного дома, который расположен неподалеку. Они встретились в квартире матери.
– Вот мы здесь вдвоем с мужем живем. Собирались переезжать в другой город. Квартиру даже купили, прописку сыну вот на днях сделали. Еще немного, и мы бы переехали и этого бы не случилось, – дрожащим голосом произнесла невысокая женщина с пышными волосами и не совсем адекватным немного диким взглядом.
На глазах матери проступили слезы.
– Расскажите, пожалуйста о сыне.
– Это просто замечательный мальчик. Все его бедного так обижали, так обижали. А он такой добрый, все время помогал людям, – мама Бориса покачала головой, вытирая слёзы.
– Соседи говорят, что он сам провоцировал всех на конфликт, – негромко проговорила Маевская.
– Это неправда. Он был нормальным человеком. Неравнодушным и очень активным – голос матери вмиг изменился.
– Допустим все так, так зачем же Антон его убил? За что?
– Да что вы такое говорите! Не убивал Антон его. Это какое-то недоразумение. Не мог он этого сделать, – безумный взгляд задержался на глазах Надежды несколько секунд.
– Откровенно говоря, я тоже в это не верю, – Маевская посмотрела в сторону.
– Найдите, пожалуйста, кто это сделал. Никто не сможет помочь кроме вас. Вы должны понять нас, как родителей. Это невыносимо, такое горе, такое горе…
Мать зарыдала.
– Я постараюсь сделать все возможное. Позвольте посмотреть детские фотографии и разрешите задать вам несколько вопросов?
– Да, конечно.
Маевская невольно застыла, сверля взглядом женщину.
– Простите, что вы на меня так смотрите? – сильно изменилась в лице мать Бориса.
– Да, в сотый раз подумала, что нельзя произносить то, что работает против нас.
– А что такого я сказала? – сильно удивилась женщина.
– Слово конечно. Оно как шлагбаум.
– Аааа, вон оно что…все, я поняла. Знаете, а вы правы! Теперь я больше не буду произносить это слово.
– Так кто же это мог сделать? У вас у самой есть какие-то предположения?
– Нет. Не могу сказать. Я уже и не знаю, что и думать. В голову лезут всякие мысли, то всех подряд подозреваю, то мне стыдно становится от таких мыслей. Не знаю, честно не знаю. Совсем запуталась. Гореть в аду этому убийце проклятому.
– Я обязательно постараюсь вам помочь. Понимаю, вам очень тяжело, но постарайтесь беречь свои нервы.
– Вам легко это говорить!
Надежда постояла немного, затем кивнула и вышла.
Вечером Надежда приняла ванну, накинула длинный халат, собиралась выпить чашечку кофе. Сил работать не оставалось. Хотелось немного полежать, расслабиться и думать о чем-то другом. Встреча с Элеонорой Васильевной вытянула из нее всю энергию. Чувствуя себя опустошенной, она улеглась на диван, закрыла глаза, выдохнула.
