— Умеешь ты... — только и выдал Макс, покрепче меня обнимая.
— У каждой хорошей песни есть душа, — задумчиво произнесла я. — И, если песня действительно хорошая, то каждый найдет в ней что-то свое.
— Ну-ну, — протянула Лена. — Послушала бы я тупой "Перевал" в твоем исполнении.
Тихо и медленно, намного медленнее обычного бойкого лагерного исполнения, затянула я. Эта песня была, словно про меня. Ведь даже страшный суд уже был...
Зря, не зря, но жизнь свою я упустила. И даже дважды. Подстроившись под мой темп, начал наигрывать Паша. Не простые аккорды, а мелодию, которая, как нельзя лучше, совпадала с моими чувствами. Печаль и фатализм, осознание неизбежного и полное его принятие.
Последние слова песни я уже прошептала, к концу последнего куплета, начав петь все тише, тише и тише. Что-то все вокруг размытым стало. Так это просто в глазах стоят слезы. Куда вы потерялись, мои ключи от счастья, куда катится моя жизнь? Под откос, где внизу меня ждет неизвестность? А ведь я жить хочу! Любить и быть любимой, растить детей и нянчить внуков, ездить к Лехе в гости и гулять с племянниками, да, просто ЖИТЬ!
Моргнула, чтобы слегка разогнать влагу и весело улыбнулась. Смех сквозь слезы. Пир во время чумы...
— Сколько тебе лет? — неожиданно серьезно спросила Лена.
— Тридцать, — я лишь пожала плечами. А что? Правда ведь.
— Вот сейчас действительно на то похоже.
Макс напряженно молчал. Что-то он сегодня вообще не сильно разговорчивый был. Все время предоставлял слово друзьям и не вмешивался, когда меня пытались поставить в неловкое положение каким-либо вопросом. Проверка на вшивость? Возможно. Но мне она не особо нравилась, хотя ребята и не прессовали всерьез.
Спас положение ливень. С неба как будто ведро с водой перевернули. Недовольно зашипели угли в костре, пуская вверх белый дым, который тут же был смят и брошен к земле тяжелыми каплями, а мы за несколько секунд промокли все до нитки.
Я подскочила первая и рванула к домику, повизгивая от восторга. Вот люблю я дождь. А ливень особенно, а если еще и гроза... Как по заказу потемневшее небо прорезала молния, а следом громыхнуло так, что стекла затряслись. Невдалеке истошно заорала сигналка машины. С огромным удовольствием я бы постояла под прохладными струями, летящими с неба, но, увы. Смены одежды нет, да и то, что намокло, сохнуть на мне будет до ночи, а ехать с мокрым задом к предкам не хотелось.
Надеюсь, крыша у домика не течет, а то в такой дождик уплывем. Следом за мной неслись девчонки, парни чуть отстали, собирая оставшиеся пожитки. Не прошло и минуты, как вся наша честная компания стояла в коридоре, капая на пол.
— За мной, мои крошки, — радостно скомандовал Паша и, прихватив рыжих под локотки, протащил в ближайшую комнату.
— Пошли, переодеться надо.
Макс смотрел на меня очень внимательно, а я разглядывала его. Мокрые волосы облепили лицо и шею. Футболка прилипла к телу, обрисовав мускулатуру. Парень терпеливо, но настороженно ждал моей реакции. А я? В восемнадцать я бы засмущалась и заявила, что мне и так неплохо. На худой конец попросила бы его выделить мне что-нибудь и выйти, дав возможность переодеться. Стыдно же! И попа толстая, и грудь маленькая, и вообще...
А сейчас? Посмотрела ему в глаза, улыбнулась немного проказливо, протянула руку и поправила прядь черных волос, прилипшую к щеке. От дождя его волосы начали слегка завиваться. Вот бы дети у нас красивые получились. Его бы черные волосы, да мои зеленые глаза...
