– Ты здесь не пройдешь, – сообщила она дрожащим от ярости голосом.
Женщина даже опешила от такого заявления. Сразу на «ты» и с места в карьер.
– Как это я не пройду? – спросила она. – Что же мне, дальше ехать?
– Ехай. А здесь не пройдешь. Или вон иди в другие двери.
– Там вообще не пробиться…
– А мое какое дело?!!
– Уймись, бабуля, – еще раз попросил Крюков, обернувшись. – Ишь, партизанка. «Но пасаран!» Проходите, пожалуйста.
– Спасибо.
Женщина кое-как протолкнулась мимо клокочущей от злобы ведьмы (та на прощанье угостила ее локтем в бок), и они вывалились из автобуса на улицу. В спину им понеслись проклятия, и только захлопнувшиеся дверцы оборвали этот бесконечный поток ненависти.
– Спасибо, – повторила женщина, робко коснувшись его локтя. – Не знаю, что бы я без вас делала. Впервые вижу такое чудо.
– Да. Редко попадаются хуже.
– Кошмар… У вас спичек нет?
Он вытащил коробок, чиркнул, прикрыл огонь, и туда, в его широкие ладони, она погрузила лицо, словно какая-то птица, берущая корм с руки; дрожащая бледная сигарета после нескольких попыток наконец задымилась, а женщина жадно втянула дым, боясь, что хоть малая часть его бесполезно рассеется в воздухе. Она передернула плечами, на мгновение закрыв глаза, и вот из ее легких вместе с дымом исторгся какой-то тяжкий полустон-полувздох.
– Гос-споди, – выдохнула она.
Похожа на пичугу, снова подумал Крюков. Брюнетка, прическа типа «воробьиный выщип», сама невысокая, легкая, почему-то не по погоде одета в облегающий брючный костюмчик – вот-вот, взъерошив перья, унесет ее порыв ветра. Общая беззащитность, нервность фигуры, готовность к тому, что оскорбят – и никто не поможет. Конечно же, на нее мгновенно находится злодей. И Крюков, удивляясь себе, расправил плечи, натянул на лицо маску полного спокойствия и уверенности, в движениях его даже возникло нечто покровительственное. Но хотя это была только маска, он вдруг понял, что чувствует себя рядом с этой женщиной настоящим. Самым настоящим! Маска быстро приросла к его коже, став полноценной частью тела. Снять ее теперь он не мог. Он и ростом словно стал еще выше, приподнялся над землей…
Им оказалось по дороге.
Переходили железнодорожные пути. От ночного заморозка шпалы заиндевели и были серебристыми, а земля между ними осталась черной, она казалась еще чернее от соседства серебра.
– Как будто клавиши бесконечного рояля, – неожиданно сказала женщина.
– Что? – не понял он, а потом, присмотревшись, изумленно кивнул. – Действительно, как красиво! Вот так ходишь, ничего не замечаешь… Вы что, играете на рояле?
– Да, это моя основная профессия – музыкальный руководитель… До свидания. Мне сюда, – она указала на проходную завода. – Надеюсь, еще увидимся с вами.
– Обязательно. Я езжу здесь каждый день в это время.
– Правда? А я вас что-то не видела.
– Последний месяц я был в отпуске, – сказал Крюков. – Вы, наверное, недавно здесь работаете.
– Недавно, – подтвердила женщина. – Значит, будет кому защитить меня при случае.
– Можете на это рассчитывать, – серьезно пообещал он. – Слушайте, а что музыкальный руководитель может делать на заводе?
– Подметать цех. Иногда, видите ли, очень хочется кушать, а музыкой теперь не проживешь.
– Понятно, – сказал Крюков.
Женщина ушла. Он смотрел ей вслед, вспоминая ее лицо. Что-то в этом лице было необычное, располагающее к себе… Потом его взгляд по привычке обшарил фигуру женщины, и Крюков отметил: все при ней. «А как зовут, не сказала!» – с внезапным сожалением подумал он.
