Освободив руку, Алла ответила, не открывая глаз:
– Позаботься о своей фигуре, а о моей я сама уж как-нибудь… Не хочу купаться, ты же знаешь, я больше люблю на солнце лежать.
– Точно, как змея, – неожиданно зло проговорил Борис. – Пошли в воду, я тебе сказал!
– Ты чего к ней пристал? – спросил Никита. – Ну не хочет человек купаться, и ладно. Иди вон с Женечкой.
– Знаешь что, – обернулся к нему красный Борис, – занимайся-ка ты своими делами! А в мои не лезь.
– Как ты своими делами занимаешься, я уже знаю, – угрожающе проговорил Никита. – И моими, между прочим, тоже. Так что иди-ка окунись, заодно голову остудишь.
– В самом деле, Боря! – вмешалась Алина. – Возьмите Женечку и научите ее плавать как следует. А то с нее скоро кожа лохмотьями начнет слезать.
– Почему? – обиделась Женечка. – Я вообще-то тоже кремом пользуюсь. Таким же, как и ваш.
Алина снисходительно посмотрела на нее.
– Знаете, Женечка, я все-таки не имею привычки покупать косметику в метро. А ваша именно оттуда родом, поэтому вы напрасно полагаетесь на ее солнцезащитные свойства. Бесплатный добрый совет – выкиньте ваш тюбик и купите новый, а не то испортите кожу.
Женечка покраснела, поджала губы, встала и пошла к бассейну. За ней поплелся обгоревший Борис.
Даша проводила их взглядом и обернулась к Алине.
– Я пойду искупаюсь в море, мне бассейн не очень нравится.
– Да он никому не нравится, – неожиданно рассмеялась Алла. А когда Даша подняла на нее глаза, махнула рукой: – Идите, идите, не обращайте внимания! Я так, о своем.
– Я с тобой пойду, – легко поднялась Алина. – Не скучайте.
Она помахала Никите и пошла к морю, аккуратно огибая стоявшие на траве лежаки. Даша догнала ее бегом и спросила:
– Алин, ты зачем так с этой девушкой, Женей? Ты же ее ужасно задела.
– Да какая она девушка! – обронила презрительно Алина. – Тебе сколько лет?
– Ты же сама знаешь, двадцать четыре.
– Ну вот, а ей больше лет на пять. Да, и дуре Сонечке тоже. Все их ужимочки, словечки, манера одеваться в стиле «я маленькая девочка, я в школу не хожу» рассчитаны на наивных людей вроде тебя, ну и на мужиков, конечно. И потом, что за отвратительная привычка у них – красить губы одинаковой помадой? Хоть бы оттенок сменили. Я к таким женщинам испытываю классовую ненависть. Впрочем, – она остановилась, – ненависть – это сильно сказано, но вот показать, кто они такие, при любой возможности, я просто считаю своей обязанностью.
Даша хотела что-то ответить, но внезапно остановилась и стала вглядываться в сторону главного корпуса, мимо которого проходила пара темноволосых, смуглых туристов – высокая девушка в синем парео и парень чуть постарше ее в мокрой майке.
– Смотри-ка, те самые итальянцы! – воскликнула она. – Помнишь, которые на таможне спорили с нашими туристами, с бизнесменами из Самары.
– Не с бизнесменами, а с барыгами, – автоматически поправила ее Алина. – Бизнесмены в Самаре не водятся. Кстати, мужик очень даже неплох! Да и девочка, надо признать, тоже.
Итальянцы, не подозревая о том, что их столь лестно оценивают, быстро шли по аллее, когда сзади раздался чей-то хриплый окрик:
– Эй, ты, жлоб, ну-ка стой!
Повернувшиеся на голос Алина и Даша увидели, что от главного корпуса девушку и парня быстро догоняет Василь Семеныч, явно вспомнивший, где и при каких обстоятельствах он их видел. Следом за Василь Семенычем бежали Буфер и Олежек, оба в красных спортивных трусах, а за ними торопился четвертый парень из компании, низкорослый вечно хмурый крепыш, ни разу не отвечавший Даше на ее приветствие.
