– Колюха, – обратился он к Николаю, – ты не видал моей кружки?
– Да ты шо? – ехидно улыбаясь, ответил Николай, – я её нигде не видал. Мобудь забыл ты где?
– Она ж туточки была, – растерянно проговорил Ефим.
– Могет быть и была, а могет и нет.
– А ты её случайно не спрятал? – подозрительно продолжал допытываться Ефим.
– Да ты шо? Да разве ж я позволю? Ей Богу не брал, вот те крест, – осенив себя крестом, с серьёзным видом, проговорил Николай, но в глазах его играли весёлые бесенята.
Ефим поискал кружку еще некоторое время в тесной будке машиниста, но нигде не мог найти.
Жажда охватывала его всё сильнее и сильнее. Уже мочи не было терпеть, пить хотелось неимоверно.
Без кружки нельзя было залезть в питьевой бак, а больше воды нигде не было.
Надо дожидаться ближайшей станции, там можно будет напиться воды. Но до ближайшей станции ещё часов пять езды.
Вдруг Ефим вспомнил про кран, через который заливали воду в паровоз. Он был снаружи, но можно было попробовать добраться до него.
Недолго думая, Ефим на полном ходу поезда, высунулся из будки машиниста и попытался дотянуться до нужного крана.
С первой попытки это не получилось. Лишь изловчившись, удалось достать до вожделенного крана и открыть его. Он стал жадно пить тепловатую воду, каждую секунду рискуя попасть, под бешено вращающиеся около головы огромные колёса паровоза.
В конце июля 1914 года, после дальней поездки, Ефим возвращался домой, в село Верхняя Груня, Износковской волости, Льговского уезда, Курской губернии.
Жаркое летнее солнце уже клонилось к закату, но духота ещё не спала. Легкий ветерок приятно обдувал уставшее, но довольное лицо. Мысли Ефима были уже дома.
Он представлял, как вечером выйдет на улицу, встретится с друзьями, оставшимися в селе, а может, увидит и Дуняшу, дочь соседа, которая нанялась к какому-то купцу в прислуги в Курске.
Намедни – она обещалась обязательно приехать к родителям погостить.
Ефиму нравилась эта работящая и симпатичная девушка, да и она отвечала взаимностью.
Вскоре его нагнал возница на лошади с телегой.
– Здоров Ефим, – поравнявшись с путником, проговорил возница, остановив лошадь.
Это был Фролов Митрофан, односельчанин Ефима.
– Здоров Митрофан, – ответил Ефим.
– Ты домой направляешься?
– Да.
– Садись, подвезу.
Ефим забрался в телегу и поудобней устроился на душистом сене.
Сено было свежескошено. От него шёл чудесный аромат луговых трав. Пахло горьковато-сладким донником и слащавой медуницей, терпкой душицей и горьковатой полынью.
Митрофан стеганул лошадь и они, тронулись в путь.
– Был сёдне в уезде, так там сказывали, шо германец на нас войной прёт, – озабоченно начал разговор Митрофан.
– Да, – подтвердил Ефим, – ужо начали призывать в армию, мобилизация называется.
– Так сказывают, шо силища у него неимоверная.
– Но мы ж тоже не лыком шиты и не лаптем щи хлебаем, осилим супостата.
– И то верно, Рассея огромадная. Нас много. Мы ж его просто шапками могём закидать.
– Эко куда хватил: «шапками». Супостата принижать не стоит. Раз полез на нас, значит, силу чует. Но всё равно, нашей берёзовой каши он ещё отведает. Энто, как пить дать.
– Знамо дело мы его одолеем. Хотя ты вряд ли попадёшь в армию.
– Это ещё почему? – удивлённо, с обидой в голосе, спросил Ефим.
– Сказывали, шо старших сыновей в семье не призывают, а ты ведь старший в семье.
От такой новости Ефим даже опешил, это в его планы совершенно не входило. Он уже собрался идти в армию защищать Родину, а тут вот тебе какая незадача.
