***
И вот он на улице. Вывалился из транспортного средства кубарем. Очень даже удачно, не считая вновь ушибленного колена (того самого!) и разбитого в кровь носа…
Но остальное всё в норме. Повезло. Уже хорошо. Слава, тебе, господи…
Теперь сориентироваться надо: куда шагать, в какую сторону стопы направить.
Задумался… Припомнил… Обрадовался…
Дальше, по словам той миленькоой, добренькой, седовласенькой бабули, которая его ещё в автобусе надоумила, надо было пройти по ходу трамвая до первого светофора, перейти улицу, повернуть направо, метров через двести свернуть налево в арку и идти дворами, а там, мол, люди подскажут дальнейший путь. Там, дескать, недалеко.
Кульков так и пошёл, помня ценные указания старушки. Вперёд. И с песней…
Перекрёстки попадались, а вот светофоров он не видел, не встречал. Бабушка же, божий одуванчик, говорила, что надо идти именно до светофора. Но его впереди как не было, так и нет. Вон сколько уже пройдено. «Вот, бабуля, вот, божий одуванчик, вот чертовка старая, накосорезила, однако… Или специально отправила меня по ложному пути. Ну, бабуля… Ну, одуванчик… Чёртова бабуля…» – неприятно вертелось в голове.
Но Кульков шёл прямо. Шагал и шагал. Топал твёрдо и не сворачивая. Так, как ему было сказано. Он всегда верил людям. Вера должна быть постоянной. На то она и вера! Но всё же некоторые сомнения бродили в его воспалённой черепушке.
Сомнения эти сумасшедшие всё увеличивались и увеличивались в размерах. Они росли и росли… Они множились… множились… и множились…
«Как быть? Что делать?» – стукнуло неожиданно по мозгам. Ещё… Ещё… И ещё раз бабахнуло… Всё громче и громче. Всё сильней и сильней. Всё ясней и ясней. Всё напористей и настойчивей.
– Скажите… пожалуйста… – спросил на всякий случай Василий Никанорович у попавшейся навстречу другой юркой старушенции, – а как в Пенсионный фонд пройти?
– Дак ты, милок, не в тую сторону идёшь, – прошамкала беззубая бабка.
– Как это не в тую?..
– Очень даже просто. Не в тую!! В другую надыть топать.
– Да вы что говорите… Как же это, паря, случилось, что не туда куда надо меня понесло… – удивился Кульков и приуныл, голову повесил. Но уже через минуту зло и с остервенением подумал про ту, автобусную старушку, которая ему маршрут движения строила, и стал костерить её на чём белый свет стоит… но не вслух, а в уме: «Ну, ты и бабуля! Божий ты одуванчик… Или не божий… Дурёха! Гадина! Стерва колченогая! Что же ты отчебучила? Что натворила? Обманула меня! Специально мне наплела про светофор, арку и тому подобное».
Долго ещё Василий стоял, запрокинув голову в небо и размахивая во все стороны руками. Он был зол, он утюжил недобрыми словами недавнюю свою дряхлую попутчицу, которая путь ему обрисовала до пункта назначения. Потом спросил резко:
– А в какую другую??
– Дак тебе, милок, надыть назад иттить. И по другой стороне улицы, – добродушно продолжала милейшая и добрейшая богообразная старушка. – Потом надыть на светофоре перейтить улицу, повернуть направо, затем налево и дворами доберёсси… – закончила она и провела сухонькой своей ручонкой по морщинистому лицу, а свои мутные слезящиеся глазки, упрятанные в глубоких ямках-глазницах, привычно промокнула растрёпанным уголком добела выцветшего старенького до дыр заношенного головного платочка.
– Ха! Вот так так… Вот, оказывается, как…
– Ну да, милок. Точно так!
– Дак… Ничего не понимаю… Я же так и иду, как только вышел из трамвая.
