На дворе был август, Даньке исполнилось полгода, и он уже сидел в летней коляске, с любопытством глядя на всё вокруг. А Алька вдруг начала «слышать» сына. Его первое «мама» прозвучало у неё в голове, когда она чистила яблоки на шарлотку. Данька сидел рядом в высоком креслице и с интересом наблюдал за её действиями. «Мама», – ещё раз «услышала» она, и, взглянув на сына, увидела, что тот улыбается и тянется за кусочком яблока. «Дай», – то, что она «слышит» Даньку, сомнений не осталось. Она протянула ему кусок очищенного яблока, и малыш с усердием стал его мусолить своим единственным пока зубом.
А самое интересное, что Альку это совершенно не испугало, словно так и должно быть – ну, подумаешь, ребёнок-телепат, что тут такого. Конечно, рассказывать о таких необычных Данькиных способностях она никому не стала, они уже и так устали от больниц и обследований, а сколько их ещё предстоит. А сын, поняв, что Алька слышит его мысленные слова, очень быстро стал пополнять свой словарный запас. Зато почти перестал агукать и кричать, что очень взволновало ее родителей. Они уговаривали Альку показать сына специалистам – вдруг мальчик глухой или немой. Но Алька, понимая, что дело вовсе не в этом, только отмахивалась: потом, после операции со всем разберёмся.
Ей снова стали сниться те странные сны с Сергеем и, проснувшись, она часто плакала тихонько в подушку, стараясь, чтобы сын не увидел её слёз. Она понимала, что шанс на встречу с любимым почти нулевой, она, дурочка, даже не знает его фамилию, ничего, кроме имени и того, что живёт он в Москве.
Но жизнь шла своим чередом, сын требовал внимания и заботы, не давая скатиться в депрессию. Они встретили Новый год вчетвером, папа решил ради внука поставить настоящую ёлку, даже не ёлку – пихту с длинными мягкими иголками. Данька был в восторге, всё время тянулся погладить веточки и по-детски радовался мигающим огонькам.
И, уже не особо веря в удачу, Алька загадала в новогоднюю ночь то, о чём мечтала – встретить Сергея и познакомить его с Данькой.
Дома было хорошо.
Как же он отвык за год от простейших и когда-то казавшихся неизменными вещей – удобной большой кровати с нормальной жёсткости подушками и матрасом, ванной, в которой можно валяться хоть полдня, блинчикам со сметаной на завтрак и домашнему борщу, который мама всегда готовила сама. Дома было уютно и безопасно, отец был доволен и строил грандиозные планы по развитию бизнеса. Мама несколько раз осторожно намекнула, что была бы счастлива понянчить внуков, а Иринка без всяких намёков пришлёпала вечером в его комнату, расположилась в его любимом кресле и потребовала отчёта о его любовных похождениях в Америке.
– Ну давай расскажи, какие там девушки? Они правда всё время жуют жвачку и постоянно улыбаются? Завёл себе там подружку Барби? А сюда привезёшь?
– Не было у меня там никаких Барби, и вообще я ездил работать, а не развлекаться. И на девушек особо не смотрел.
– Да не может быть, за целый год не завёл себе девушку? Неужто они там в Америке совсем не умеют охмурять таких красавчиков, как ты?
– Охмурять пытались, но мне это было неинтересно.
– Неужто твоё сердце уже занято, старший братишка? – она вскочила со своего, вернее, его кресла, и залезла на кровать. – Давай колись, клянусь, я никому не скажу, буду хранить твою тайну так же крепко, как банковский сейф.
