Жизнь солдата - страница 126

– Ты не переживай, ничего страшного не случилось. Сам я поправить колесо не смогу, но с отцом мы его исправим. У нас бывали уже такие случаи.

У меня отлегло на душе. Значит они тоже попадали в такие «аварии». На следующий день я прибежал к Арону с надеждой, что велосипед уже отремонтировали, но колесо каким было вчера, таким и осталось. Арон, увидев мое разочарование, сказал, что отцу пока некогда чинить велосипед.

– А он ругал тебя? – спросил я.

– Нет, – ответил Арон, – только сказал, что надо было идти учиться на стадионе, а не с горы. Отец у Арона – справедливый человек. Он понимает, что у мальчишек всякое может случиться.

Велосипед починили только в выходной день. А на следующий день Арон с утра прибежал ко мне и позвал продолжать велосипедную учебу. Теперь мы пошли на наш стадион, благо, он находился близко от их дома, на углу улиц Либкнехта и Садовой. Я почему-то был уверен, что на этот раз обязательно научусь ездить на велосипеде.

Так оно и случилось. Первый круг Арон бежал рядом со мной, поправляя мои ошибки. На втором круге он несколько раз отпускал меня одного и, срезая углы, догонял меня опять. А третий круг я проехал самостоятельно, хоть и с большим трудом удерживая равновесие на поворотах. Еще через несколько кругов я уже катался без особого напряжения. Вот так неожиданно осуществилась моя давнишняя мечта. Я хоть и был мокрый от пота, но мог бы еще кататься до самого вечера, но Арон сказал:

– Хватит на сегодня, лучше завтра еще раз придем сюда.

Я был так рад, что уже умею ездить на велосипеде, что охотно согласился с его предложением. Тем более, что майка у Арона была такая же мокрая от пота, как и у меня. Я был очень доволен собой и шел домой в приподнятом настроении.

На углу улиц Либкнехта и Северо-Донецкой около моего дома сидел, как когда-то я, на середине улицы знакомый мальчишка из нашей школы и кушал яблоко, наверно, из церковного сада. Лицо его было такое грязное, что у меня невольно вырвалось:

– Ты почему не моешься?

– Мамка не хочет мыть меня, – был ответ.

– А сам что?

– Вот и мамка говорит: "Сам умывайся", – а сам я не хочу.

– У тебя что, рук нет, что ли? – спросил я у него со смехом. – Эх ты, трубочист!

Кто бы мог подумать, что я его больше никогда не увижу. Недели через две я узнал, что он заболел дизентерией и умер в больнице. Это известие меня очень насторожило. Жить – так интересно! Природа вокруг нас просто удивительная и даже волшебная. Каждый день узнаешь все новые и новые факты из жизни на нашей планете: об интересных людях, о новых открытиях в науке, технике и многое другое. Умирать, когда вся жизнь еще впереди – это страшная несправедливость. Одним словом, смерть этого мальчика меня напугала. Дело в том, что я тоже не придавал особого значения утренним умываниям. Сполосну лицо холодной водой, и в этом все мое умывание, а с мылом вообще не дружил. Никогда им не пользовался при умывании. Но после этого случая я стал умываться втрое дольше прежнего. И даже по два раза в день.

Баню я тоже не любил. О бане у меня осталось неприятное воспоминание еще с четырехлетнего возраста. Я еще тогда в детский садик ходил, который находился около бани. Я хоть и был тогда малюткой, но уже чувствовал, что я все-токи мужчина, и не хотел идти с мамой в баню, но мама меня уговорила, сказав, что я такой маленький, что на меня никто и смотреть не будет. И мы пошли к банному переулку.